"Смысл творчества" – признается одним из наиболее значимых философских трудов, Н.А. Бердяева. Философ считал его самым сокровенным и вдохновенным. В своей работе он рассказывает о переходе к новой религиозной эпохе, которую называет эпохой Третьего завета. В ее пространстве, по мнению философа, человек, наконец, раскроется как творец. Центральной мыслью «Смысла творчества» является идея «духовного освобождения от «мира», освобождения духа человеческого из плена у необходимости». По словам философа: «Выход из рабства в свободу, из вражды «мира» в космическую любовь есть путь победы над грехом, над низшей природой… Мир сей» есть плен у зла, выпадение из божественной жизни, «мир» должен быть побежден». Эти мысли, как  и ряд других, созвучны идеям Живой Этики. Вопросы свободы, мысли о духовной победе над миром, изменение приоритетов с внешнего мира на внутренний, все эти темы постоянно звучат на страницах Учения.  Подытоживая свои размышления о творчестве, Бердяев пишет: «Вся ориентировка жизни должна извне перейти вовнутрь. Все должно быть постигнуто как мистерия духа, как этапы его в вечности совершающегося пути. Все внешнее, предметное, материальное есть лишь символизация свершающегося в глубине духа, в Человеке». Эти слова совпадают с теми задачами, которые сейчас стоят перед РД: переход от решения внешних проблем к внутренним. Сегодня это ключевая задача не только для РД, но и для общества в целом.

 Ich weiss, dass ohne mich Gott nicht ein Nu kann leben.

Werd ich zu nicht, er muss von Not den Geist aufgeben.

Angelus Silesius

Я знаю, что без моего Бога я не мог бы прожить ни единого мига,

не будь меня, Он по необходимости должен был бы умереть. 

Ангелиус Силезиус

Введение

Дух человеческий — в плену. Плен этот я называю «миром», мировой данностью, необходимостью. «Мир сей» не есть космос, он есть некосмическое состояние разобщенности и вражды, атомизация и распад живых монад космической иерархии. И истинный путь есть путь духовного освобождения от «мира», освобождения духа человеческого из плена у необходимости. Истинный путь не есть движение вправо или влево по плоскости «мира», но движение вверх или вглубь по линии внемирной, движение в духе, а не в «мире». Свобода от реакций на «мир» и от оппортунистических приспособлений к «миру» есть великое завоевание духа. Это путь высших духовных созерцаний, духовной собранности и сосредоточенности. Космос есть истинно сущее, подлинное бытие, но «мир» — призрачен, призрачна мировая данность и мировая необходимость. Этот призрачный «мир» есть порождение нашего греха. Учителя церкви отождествляли «мир» со злыми страстями. Плененность духа человеческого «миром» есть вина его, грех его, падение его. Освобождение от «мира» и есть освобождение от греха, искупление вины, восхождение падшего духа. Мы не от «мира» и не должны любить «мира» и того, что в «мире». Но само учение о грехе выродилось в рабство у призрачной необходимости. Говорят: ты грешное, падшее существо и потому не дерзай вступать на путь освобождения духа от «мира», на путь творческой жизни духа, неси бремя послушания последствиям греха. И остается дух человеческий скованным в безвыходном кругу. Ибо изначальный грех и есть рабство, несвобода духа, подчинение диавольской необходимости, бессилие определить себя свободным творцом, утеря себя через утверждение себя в необходимости «мира», а не в свободе Бога. Путь освобождения от «мира» для творчества новой жизни и есть путь освобождения от греха, преодоление зла, собирание сил духа для жизни божественной. Рабство у «мира», у необходимости и данности есть не только несвобода, но и узаконение и закрепление нелюбовного, разодранного, некосмического состояния мира. Свобода — любовь. Рабство — вражда. Выход из рабства в свободу, из вражды «мира» в космическую любовь есть путь победы над грехом, над низшей природой.

И нельзя не допускать до этого пути на том основании, что греховна человеческая природа и погружена в низшие сферы. Великая ложь и страшная ошибка религиозного и нравственного суждения — оставлять человека в низинах этого «мира» во имя послушания последствиям греха. На почве этого сознания растет постыдное равнодушие к добру и злу, отказ от мужественного противления злу. Подавленная погруженность в собственную греховность рождает двойные мысли — вечные опасения смешения Бога с диаволом, Христа с антихристом. Эта упадочность души, к добру и злу постыдно равнодушной, ныне доходит до мистического упоения пассивностью и покорностью, до игры в двойные мысли. Упадочная душа любит кокетничать с Люцифером, любит не знать, какому Богу она служит, любит испытывать страх, всюду чувствовать опасность. Эта упадочность, расслабленность, раздвоенность духа есть косвенное порождение христианского учения о смирении и послушании — вырождение этого учения. Упадочному двоению мыслей и расслабленному равнодушию к добру и злу нужно решительно противопоставить мужественное освобождение духа и творческий почин. Но это требует сосредоточенной решимости освободиться от ложных, призрачных наслоений культуры и ее накипи — этого утонченного плена у «мира».

Творческий акт всегда есть освобождение и преодоление. В нем есть переживание силы. Обнаружение своего творческого акта не есть крик боли, пассивного страдания, не есть лирическое излияние. Ужас, боль, расслабленность, гибель должны быть побеждены творчеством. Творчество по существу есть выход, исход, победа. Жертвенность творчества не есть гибель и ужас. Сама жертвенность — активна, а не пассивна. Личная трагедия, кризис, судьба переживаются как трагедия, кризис, судьба мировые. В этом — путь. Исключительная забота о личном спасении и страх личной гибели — безобразно эгоистичны. Исключительная погруженность в кризис личного творчества и страх собственного бессилия — безобразно самолюбивы. Эгоистическое и самолюбивое погружение в себя означает болезненную разорванность человека и мира. Человек создан Творцом гениальным (не непременно гением) и гениальность должен раскрыть в себе творческой активностью, победить все лично-эгоистическое и лично-самолюбивое, всякий страх собственной гибели, всякую оглядку на других. Человеческая природа в первооснове своей через Абсолютного Человека — Христа уже стала природой Нового Адама и воссоединилась с природой Божественной — она не смеет уже чувствовать себя оторванной и уединенной. Отъединенная подавленность сама по себе есть уже грех против Божественного призвания человека, против зова Божьего, Божьей потребности в человеке. Только переживающий в себе все мировое и все мировым, только победивший в себе эгоистическое стремление к самоспасению и самолюбивое рефлектирование над своими силами, только освободившийся от себя отдельного и оторванного силен быть творцом и лицом. Только освобождение человека от себя приводит человека в себя.

Путь творческий — жертвенный и страдательный, но он всегда есть освобождение от всякой подавленности. Ибо жертвенное страдание творчества никогда не есть подавленность. Всякая подавленность есть оторванность человека от подлинного мира, утеря микрокосмичности, плен у «мира», рабство у данности и необходимости. Природа всякого пессимизма и скептицизма — эгоистическая и самолюбивая. Сомнение в творческой силе человека всегда есть самолюбивая рефлексия и болезненное ячество. Смирение и сомневающаяся скромность там, где нужна дерзновенная уверенность и решимость, всегда есть замаскированное метафизическое самолюбие, рефлектирующая оглядка и эгоистическая отъединенность, порождение страха и ужаса. Наступают времена в жизни человечества, когда оно должно помочь само себе, сознав, что отсутствие трансцендентной помощи не есть беспомощность, ибо бесконечную имманентную помощь найдет человек в себе самом, если дерзнет раскрыть в себе творческим актом все силы Бога и мира, мира подлинного в свободе от «мира» призрачного. Теперь слишком распространено недостойное и расслабляющее самооплевание — обратная сторона столь же недостойного и расслабляющего самовозвеличения. Мы не настоящие люди, любят говорить, — в прежние времена были настоящие. Прежние люди смели говорить о религии. Мы не смеем говорить. Это — призрачное самосознание людей, распыленных «миром», утерявших ядро личности. Их рабство у «мира» есть погруженность в себя. Их погруженность в себя есть утеря себя. Свобода от «мира» есть соединение с подлинным миром — космосом. Выход из себя есть обретение себя, своего ядра. И мы можем и должны почувствовать себя настоящими людьми, с ядром личности, с существенной, а не призрачной религиозной волей.

Не во тьме мы поднимаемся по лестнице познания. Научное познание поднимается по темной лестнице и освещает постепенно каждую ступень. Оно не знает, к чему придет на вершине лестницы, в нем нет солнечного света, смысла, Логоса, освещающего путь сверху. Но в подлинном высшем гнозисе есть изначальное откровение смысла, солнечный свет, падающий сверху на лестницу познания. Гнозис есть изначальное осмысливание, в нем есть мужественная активность Логоса. Современная душа все еще страдает светобоязнью. Темными коридорами шла душа через бессветную науку и пришла к бессветной мистике. К солнечному сознанию не пришла еще душа. Мистическое возрождение чувствует себя вхождением в ночную эпоху. Ночная эпоха — женственная, а не мужественная, в ней нет солнечности. Но в более глубоком смысле вся новая история с ее рационализмом, позитивизмом, научностью была ночной, а не дневной эпохой — в ней померкло солнце мира, погас высший свет, все освещение было искусственным и посредственным. И мы стоим перед новым рассветом, перед солнечным восходом. Вновь признана должна быть самоценность мысли (в Логосе) как светоносной человеческой активности, как творческого акта в бытии. Реакция против рационализма приняла форму вражды к мысли и слову. Но должно освободиться от реакции и в свободе духа, во вневременном утверждении мысли и слова, узреть смысл. Сознание наше по существу переходное и пограничное. Но на грани нового мира рождается свет, осмысливается мир отходящий. Только теперь мы в силах осознать вполне то, что было, в свете того, что будет. И мы знаем, что прошлое по-настоящему будет лишь в будущем.

Я знаю, что меня могут обвинить в коренном противоречии, раздирающем все мое мирочувствие и все мое миросознание. Меня обвинят в противоречивом совмещении крайнего религиозного дуализма с крайним религиозным монизмом. Предвосхищаю эти нападения. Я исповедую почти манихейский дуализм. Пусть так. «Мир» есть зло, он безбожен и не Богом сотворен. Из «мира» нужно уйти, преодолеть его до конца, «мир» должен сгореть, он аримановой природы. Свобода от «мира» — пафос моей книги. Существует объективное начало зла, против которого должно вести героическую войну. Мировая необходимость, мировая данность — аримановы. Ей противостоит свобода в духе, жизнь в божественной любви, жизнь в Плероме. И я же исповедую почти пантеистический монизм. Мир божествен по своей природе. Человек божествен по своей природе. Мировой процесс есть самооткровение Божества, он совершается внутри Божества. Бог имманентен миру и человеку. Мир и человек имманентны Богу.

 Все, совершающееся с человеком, совершается с Богом. Не существует дуализма божественной и внебожественной природы, совершенной трансцендентности Бога миру и человеку. Эта антиномия дуализма и монизма у меня до конца сознательна, и я принимаю ее как непреодолимую в сознании и неизбежную в религиозной жизни. Религиозное сознание по существу антиномично. В сознании нет выхода из вечной антиномичности трансцендентного и имманентного, дуализма и монизма. Антиномичность снимается не в сознании, не в разуме, а в самой религиозной жизни, в глубине самого религиозного опыта. Религиозный опыт до конца изживает мир как совершенно внебожественный и как совершенно божественный, изживает зло как отпадение от божественного смысла и как имеющее имманентный смысл в процессе мирового развития. Мистический гнозис всегда давал антиномические решения проблемы зла, всегда в нем дуализм таинственно сочетался с монизмом. Для величайшего из мистиков Якова Бёме зло было в Боге и зло было отпадением от Бога, в Боге был темный исток и Бог не был ответствен за зло. Все почти мистики стоят на сознании имманентного изживания зла. Трансцендентная точка зрения всегда есть предпоследнее, а не последнее. И переживание греха периферично и экзотерично в религиозной жизни. Глубже, эзотеричнее переживание внутреннего расщепления в божественной жизни, богооставленности и богопротивления как жертвенного пути восхождения. В религиозном опыте неизбежно прохождение через трансцендентное отношение к Богу и трансцендентное отношение к злу. Но так же неизбежно в религиозном опыте прихождение к имманентной правде, к имманентному изживанию Бога и мира. И всякий мистический опыт в пределе своем снимает всякую противоположность между трансцендентным и имманентным. В религиозной жизни нет объективной данности и объективной предметности. Всякая объективация, внеположность Бога, Христа, таинства есть лишь относительная и условная проекция на плоскости, явление историко-культурное. Поразителен парадокс религиозной жизни: крайний трансцендентизм порождает оппортунистическое приспособление, сделки со злом «мира», зрелый имманентизм порождает волю к радикальному выходу в Божественную жизнь духа, радикальному преодолению «мира». Зрелый имманентизм освобождает от подавленности злом «мира». «Мир сей» есть плен у зла, выпадение из божественной жизни, «мир» должен быть побежден.

 Но «мир сей» есть лишь один из моментов внутреннего божественного процесса творчества космоса, движения в Троичности Божества, рождения в Боге Человека. Эта антиномия дана в религиозном переживании. И только детски-незрелое, немудрое, испуганное сознание боится этой антиномии, ему все мерещится идеализация и оправдание зла в имманентно-монистическом тезисе антиномии. Но к злу, к «миру сему», к рабству и распаду при этом может быть беспощадное отношение. Абсолютное утверждается в глубине духовной жизни, а не во внешнем относительном мире, к которому неприменимо ничто абсолютное. Героическая война против зла мира зарождается в том освобождающем сознании имманентизма, для которого Бог имманентен человеческому духу, а «мир» трансцендентен ему. Легко может явиться желание истолковать такую религиозную философию как акосмизм. «Мир» для моего сознания призрачен, неподлинен. Но «мир» для моего сознания не космичен, это некосмическое, акосмическое состояние духа. Космический, подлинный мир есть преодоление «мира», свобода от «мира», победа над «миром». Мое сознание принимает еще одну антиномию — антиномию «единого» и «множественного». В отличие от всякой мистики единого (Индия, Плотин, Экхардт) я исповедую моноплюрализм, т. е. метафизически и мистически принимаю не только Единое, но и субстанциальную множественность, раскрытие в Едином Боге непреходящей космической множественности, множества вечных индивидуальностей. Космическая множественность есть обогащающее откровение Бога, развитие Бога. Это сознание ведет к метафизическому и мистическому персонализму, к откровению «я».

Эти вводные слова, быть может, предотвратят слишком грубое непонимание и слишком элементарные обвинения. Я сознательно стою на антиномии и хочу изживать антиномию, а не логически и разумно устранять. Поэтому, будучи монистом и имманентистом в последней глубине мистического опыта, веря в божественность мира, во внутреннюю божественность мирового процесса, в небесность всего земного, в божественность лика человеческого, я в пути утверждаю расщепление, дуализм свободы и необходимости, Бога, божественной жизни и «мира», мировой данности, добра и зла, трансцендентного и имманентного. Такой радикальный, революционный, непримиримый дуализм ведет к последнему монизму божественной жизни, к божественности человека. В этом вся тайна христианства. Через героический дуализм, через противопоставление божественного и «мирского» входит человек в монизм божественной жизни. Все в мире должно быть имманентно вознесено на крест.

Так осуществляется божественное развитие, божественное творчество. Все внешнее становится внутренним. И весь «мир» есть мой путь. Мы должны порвать с тем церковным семитизмом, который был выражением христианского несовершеннолетия. Семитический ветхозаветный трансцендентизм ныне мертвит религиозную жизнь, он выродился в полицейское мероприятие против движения в духовном опыте, он питает нетерпимость и осуждение ближнего, растит антихристианские чувства. Мы уже понимаем, мы знаем относительность всякой онтологической транскрипции моментов религиозного и мистического опыта. Абсолютизация динамических моментов духовного опыта в христианской онтологии и метафизике может стать великой неправдой статики, восставшей против вечной правды динамики абсолютной духовной жизни. Динамическая транскрипция религиозного опыта должна иметь перевес над статической транскрипцией религиозной онтологии. Трансцендентизм есть неизбежный момент религиозного опыта, а не абсолютная истина онтологии. Последняя тайна человеческая — рождение в человеке Бога. Последняя тайна Божья — рождение в Боге человека. И тайна эта — единая тайна. Ибо не только человек нуждается в Боге, но и Бог нуждается в человеке. В этом — тайна Христова, тайна Богочеловека.

В жизненном источнике этой книги и этой религиозной философии заложено совершенно исключительное, царственное чувствование человека, религиозное осознание Антропоса как божественного Лика. Доныне религия, мистика и философия были так нечеловечны и бесчеловечны и с имманентной неизбежностью вели к безбожному позитивизму. В германской мистике были таинственные зачинания исключительного сознания человека, нужды Божьей в человеке — антропогонии как продолжающейся теогонии. Эти глубины приоткрываются у Парацельса, у Я. Бёме, у Ангелуса Силезиуса. И я чувствую с ними живую связь и опору в их зачинающих откровениях. Много писали оправданий Бога, теодицей. Но наступает пора писать оправдание человека — антроподицею. Быть может, антроподицея есть единственный путь к теодицее, единственный не изжитый и не исчерпанный путь. Книга моя и есть опыт антроподицеи через творчество. В мире разлагается и кончается религия рода, религия материальная. Все материально-родовое, ветхо-органическое имеет футуристически-технический, механический конец. Зарождается религия человека. Человеческий род перерождается в человечество. Это переход в иной план бытия из плана материального. В этом кризисе рода и материи и в окончательном рождении человека и жизни духа — сущность нашей эпохи. Вся ориентировка жизни должна извне перейти вовнутрь. Все должно быть постигнуто как мистерия духа, как этапы его в вечности совершающегося пути. Все внешнее, предметное, материальное есть лишь символизация свершающегося в глубине духа, в Человеке.

Сапожникова Наталия Васильевна

д. филос. н., к. и. н., профессор кафедры истории России,

Нижневартовский государственный университет

 На Востоке известен смысловой контекст так называемого «Закона тринадцатого удара», согласно которому часы, пробившие тринадцать раз вместо положенных двенадцати, должны быть заменены без каких-либо условий. Современная цивилизация за последнее столетие не раз испытала на себе дисгармоничный сбой «исторического часового механизма», отбрасывавшего человечество в очередное «новое средневековье», вводя «знак отмены» в процессы формирования генофонда поколений и перспектив построения гармоничного Мира – как сообщества людей и как состояния покоя в забытом ныне братском их единении.

Существующая глагольная временная форма в английском языке «будущее в прошедшем»,  по сути, раскрывает феномен тринадцатого удара как планетарного предупреждения, что человечество не откорректировало свой «цивилизационный азимут» в контексте осознания факта рождения прошлого и будущего в «сейчас».

Когда-то по Руси бродили «офени» – купцы, торговавшие всякой «мелочью». Их приветствием был, отнюдь, не праздный вопрос «Со светом ходишь?» с ожиданием ответа «Со светом хожу!» как пароля безопасности предстоящего пути, где хозяйничали разбойники и грабители. Именно поэтому офени владели тайной боевых искусств, возрождаемых как традиционная русская борьба, сочетающая в себе психосоматические моменты ухода от удара, изображения пустоты и «растворения» в ней. Это была своего рода «силовая медитация», где место болевых приемов занимала сила духа через «противление злу ненасилием» (в отличие от буддийской традиции с ее «непротивлением злу насилием»!). Эта высокая, но уже другая философия становилась надежным способом самосохранения и души, и тела. Современный спецназ использует те же техники, но без «гуманитарной их составляющей», превращая в особо опасное оружие «отсроченного» «тринадцатого» удара».

Человек третьего тысячелетия оказался в информационно-глобальной «игровой нирване» в условиях «нравственно-исторической амнезии» и альтернативной вненаходимости, когда, используя образное выражение Вольтера, «мы оставим этот мир столь же глупым и столь же злым, каким и застали его» [3]. Новый «сверхинформационный манипулянт ­­- эго» с его безграничными техническими и психомоделирующими возможностями создает невиданную ранее диссонантно-агрессивную изоляцию человека, зачастую не замечающего подмену «игрушки» и привычно ставящего на «остроту ощущений», что искажает истинные масштабы  насильственно бесцеремонного вторжения в его жизнь.

Цена, уплачиваемая человечеством за потерю духовной свободы, зависимости от изобретенной «технической суеты», оказалась высока. «Панорамное разволшебствление  мира» (почти по Максу Веберу) повлекло за собой не только необъяснимые техногенные катастрофы и природные катаклизмы (хотя и в них видна рука человека!). Цивилизация вновь оказалась перед лицом полномасштабного военного диктата глобального как «высшей смысловой самоценности». Сегодня каждый день на Ближнем Востоке и Украине уничтожаются уникальные произведения искусства, безвозвратно загублены тысячи жизней, сломаны судьбы, возвращены дикие обряды, абсолютно немотивированная жестокость и безумие эскалации ненависти.

Привычным объяснением подобной агрессии является традиционализм ее восприятия в качестве изначально присущей и «генетически закрепленной» в самой природе человека. Между тем в трудах замечательного ученого Н.П. Бехтеревой было убедительно доказано, что из множества наследуемых признаков человек лишен единственного – передаваемой по наследству ненависти. Ближе всех подойдя к тайне человеческого мозга, Наталья Петровна ввела в свой исследовательский арсенал такое понятие, как «Душа» [2, с. 250]. Живая Душа.

В замечательных по смысловой стилистике письмах Джавахарлала Неру дочери Индире «Взгляд на всемирную историю», написанных им из тюрьмы, в одном из январских посланий 1931 г. под названием «Уроки истории» автор размышляет над парадоксом несоответствия декларируемого людьми «величия нашей цивилизации, чудес науки» и уровнем общественных и межличностных отношений на сравнительном фоне, к примеру, с животными и особенно – насекомыми. «Это утверждение может показаться нелепым, - подчеркивает автор, - и люди, которые не понимают его смысла, могут его высмеять. Но ты только что прочла «Жизнь пчелы», «Жизнь термитов» и «Жизнь муравьев» Метерлинка и, вероятно, была поражена тем, какая социальная организация существует у этих насекомых. … С тех пор, как я прочел о термитах и жертвах, на которые они идут ради своих товарищей, я храню в своем сердце теплое чувство к ним. Если взаимное сотрудничество и жертвы ради блага общества являются мерилом цивилизации, то мы можем сказать, что (насекомые) в этом отношении превосходят человека» [8, с. 45].

Единственное, что придает смысл существованию Человека на Земле, выделяя его из мира Природы и наделяя божественным даром Со - Творца, – это Культура, которая через историю оказалась репродуктивно слита с временным фактором, становясь индикатором степени свободы личности и подтверждая справедливость идеи фундаментальной онтологии о существовании эпох хранения бытия и эпох его забвения.

В последнем случае, когда, казалось бы, культура исчезает, для Н.К. Рериха это было свидетельством того, что «нужно из праха поднимать забытые, запыленные знамена духа, чтобы противодействовать очевидному для всех разрушению – ценности незыблемые». Он был убежден, что «культура вовсе не модное, стильно фешенебельное понятие. Она есть глубочайший устой жизни, скрепленный высшими серебряными нитями с Иерархией Эволюции. …Осознавшие … (это) повторяют словами Апостола Павла: «Когда вы думаете, что мы мертвы, мы все-таки живы». И не только живы, но каждый, устремленный к Культуре, … находит в себе неиссякаемый источник сил и противостояние всему злобному и разрушительному» [10, с. 81].

Д.С.Лихачев усилил смысловую дихотомию, усматривая в культуре способ сохранения личности. Даже тогда, по словам П. Рикера, когда Ван Гог рисует стул, он изображает человека [11, с.18]. Памятники культуры закрепляют художественные образы в жизни людей в виде отсроченных «следов присутствия» человека «здесь и сейчас». Остаются в истории те, которые соответствуют своего рода эффекту «эхолокации», или «прослушиваемости» культуры «in publico» с возможностью озвучивания «авторским голосом» в ситуации, порой исключающей вербальную коммуникацию. Так, например, автор нашумевшей в свое время книги «48 законов власти» Роберт Грин воспроизводит сюжет наглядной трансформации жесткого порядка распределения социальных ролей в испанском высшем обществе через контекст изменений всего лишь композиционного оформления живописного полотна «Менины» (1656) знаменитым портретистом Веласкесом. В левой части картины изображен сам художник перед полотном, обращенным к зрителю тыльной стороной. За спиной живописца стоит принцесса со свитой, чьи лица неразличимы, а где-то вдали едва просматриваются два крошечных лика, отраженных в зеркале на задней стене, являя собой намек на присутствие в «постановочной» композиции короля и королевы Испании [5, с. 354-355].

Искусство становится специфичным и весьма категоричным хронистом, фиксируя кардинальные перемены в динамике власти и способности человека самому определить свое место в обществе или заявить о нем. Веласкес выписал себя в этом «странно парадном» портрете в куда более выигрышной диспозиции, нежели короля с королевой! Тем самым, он превратил художника в активного Человека Власти, разговаривающего через хрономост с нашими современниками. «Имиджелогия», которую «привлек» в качестве инструмента живописец, не догадывавшийся о ее существовании, в наше время стала самостоятельным научным направлением и инструментом контроля социального управления, частью публичной коммуникации и стратегического менеджмента.

Именно Культура как Свет и Отсвет, позволяющие увидеть истинный смысл и рассмотреть «размытые» полутона, оказывается более точным индикатором характера цивилизационных процессов, нежели индекс «Доу Джонс». А потому она и наиболее уязвима в периоды активного военного противостояния «Человека с ружьем» и той истории, которая пишется кровавыми деньгами и корыстными интересами. Начало третьего тысячелетия продемонстрировало беспрецедентно бессмысленные, на первый взгляд, агрессивные акции, направленные, прежде всего, против человечности и тысячелетних раритетов Культуры, что никоим образом нельзя расценить как простую случайность! Возможно, именно в них закодировано послание будущим поколениям, которое в силу определенного рода причин и интересов кому - то так важно уничтожить. Во всяком случае, сегодня варварский счет открыт…

Существовавший долгие века уникальный народный обычай прекращения братоубийственных войн и кровавых вендетт через брошенный между противниками женский платок сегодня окончательно ушел в прошлое. Поднятое Рерихом «Знамя Мира» фактически стало символом напоминания людям цены жизни и безвременья через важность сохранения коллективного генофонда исторической памяти, чтобы «свеча не погасла», «средостением» чего является культура.

Правда, символическая сторона оформления уникального «Знамени Мира», ставшего сегодня предупреждением, оружием и собственно артефактом, по многим оставленным замечаниям самого его автора, не может быть «рукоположена» одним «единственно верным» прочтением. Здесь сошлись не века – минимум тысячелетия существования этого символа у разных этносов, культурологических, религиозных традиций и вложенного в эту символику смысла: от «пространства и времени», «прошлого, настоящего и будущего» с их диалектическим слиянием в космический поток хроноса, эоса и кайроса до чисто утилитарного «охранно-талисманного» предназначения. Самое примечательное, что даже толкование этого «символа вечности и объединения» не объединило, а, напротив, разъединило даже «ищущих истины»!

«Пакт Рериха» (1935) и «Знамя Мира» (1931), открытия В.И. Вернадского,  ставшие инструментом спасения не только Культуры, но Души и Будущего цивилизации, продолжают выполнять свои уникальные охранные функции. Это расширяет горизонты эволюционной перспективы земного человечества через совершенствование форм поликультурного разнообразия, определение вектора  возвращения в космическое сообщество через ноосферно - биопсихическую трансформацию энергии Красоты и гармоничные созидательные возможности человека. 

  Особую значимость приобретает формирование одухотворенной метанауки, истоки которой берут свое начало, по меньшей мере, в истории Древней Греции. Великий Аристотель был убежден, что все наше знание предсуществует в великом круге информационного онтогенеза. И не природа дает человеку законы, а человек с их помощью пытается определить свое место в ней, нередко злоупотребляя ее терпением. Проекция нашего внутреннего «Я», которое разучилось любить, сегодня управляет миром, схематизируя, упрощая и «домысливая» его в тех пределах собственного развития, которые позволяют выжить и даже диктовать Природе и Истории свою волю, не отдавая отчет о возможных последствиях подобного «контакта».

  С эпохи Возрождения, а затем европейской Реформации утверждается исключительная самоценность человеческого разума с его способностью   оспаривать сложившиеся представления, тем самым вводя алгоритм пространственно - временной формы мысли как проявленной историософской событийности. В известной мере, об этом размышлял замечательный философ М.К. Мамардашвили, констатируя, что мысль всегда избыточна по отношению к конкретному знанию, а бытие  предстает как «сбывающееся в мысли». Тем самым, выстраивая мир на уровне наших о нем крайне несовершенных представлений, мы неизбежно принуждаем его быть «по нашему (?!) образу и подобию», обрекая самих себя на нескончаемость блуждания по эволюционному кругу, гордясь каждым из пройденных этапов и не понимая всего трагизма собственной «вненаходимости в пространстве и времени» с закономерным ростом бессилия, растерянности и одновременно индивидуализма - эго с присвоением себе права на узурпацию самого временного фактора! [12, с. 5].

Сегодня утрачено представление об истинном предназначении философии быть духовно - структурной компонентой любого научного знания, имеющего эволюционно прикладную сверхзадачу «методологического проводника» человека к месту «космического старта» на пути превращения в «Звездного Человека», но на Земле. Между тем еще древние мыслители видели гармоничную пластику в триединстве Бога, Космоса и Личности, связующим звеном чего является эффект присутствия прошлого в ситуационном «здесь и сейчас», «где и когда» оказывается востребованной историческая реализация человечества во благо, а не во вред ему. Как отмечалось в уникальном индуистском литературно-сакральном памятнике  «Хитопадеша», «все сокровища мудрости не приносят даже ничтожного добра тому, кто боится решимости: зачем сияет лампа, когда она в руках слепого» [14].

В подобном контексте метанаука как полифонично - голографический модуль знаний о реальном потенциале возможностей человека разумного так и не стала определяющим фактором цивилизационного обновления. Метаисторический процесс, имеющий причинный характер по отношению к земному историческому гнозису, для Н.К. Рериха явился важнейшим направлением научно – экспедиционных изысканий и эволюционных надежд!

 Между тем уже сегодня происходят полномасштабные космические и земные трансформации с завершением галактического цикла полного орбитального оборота Солнечной системы вокруг Галактического ядра со сменой полярности энергий, магнитных полюсов, климатических циклов. Вслед за этим идут фундаментальные изменения в важнейших электромагнитных системах всех (!) живых организмов, воспринимающих информацию, подводя итог противостояния дуального сознания в  космической битве Света и Тьмы [7, с. 21].

 Все это создает «диссонантные траектории» эволюции, нередко искажающие реальность восприятия той среды, где поэтизированное состояние «сатори» ранее позволяло человеку обнаруживать сверкающее богатство в капле росы на травинке, скрывающей в простоте «высшего» россыпь драгоценных камней созидательной духовности! В третьем тысячелетии современники воспринимают подобные «откровения» как очередную утопию. Хотя английский писатель - романтик  Оскар Уайльд когда - то проницательно замечал, что «все мы барахтаемся в грязи, но иные из нас глядят на звезды» [13].

В современном мире каждые пятнадцать лет объем научной информации (а это более 8 тыс. научных дисциплин!) удваивается. Между тем ответ на вопрос о реальном месте и истинной роли человека в современном мире способна дать лишь единая его картина, которая распадается на отдельные дисциплинарные «пазлы» [6], затрудняющие воссоздание единой эволюционной панорамы. Нужна метанаука с ее особой операциональной системой трансдисциплинарности, одухотворенной особым статусом как научного знания, так и его носителей! 

Весьма символично в этом плане звучит откровение в «Евангелие от Фомы»: «Пусть тот, кто ищет, не перестанет искать до тех пор, пока не найдет. И когда он найдет, он будет потрясен, и, если он потрясен, он будет удивлен, и он будет царствовать над всем» [4]. Древневосточная философия отводила чувству удивления роль величайшей трансформационной силы. Правда, вопрос о направленности последней остается открытым. Между тем детскость восприятия возвращают  миру  целостность и непосредственность как условие самосохранения человечества и самой Земли [12, с. 4].

В книге «Озарение» учения «Агни Йога» прозвучали актуальные и несколько загадочные  наставления, помочь «ясною аурой добраться до вас» (?!), полюбив «одиночество мысли», с улыбкой воспринимая ситуацию, «когда назовут учеными духовных нищих» [1, с. 18, 19]. Предупреждение «Агни Йоги» о наступлении  испытания «Эры Огня», требующей «мужества и разума принять ее»,  должно стать лейтмотивом «развертывания» универсально - прикладной метанауки, объединяющей всё научное сообщество в деле сохранения и эволюционной «огранки» современной цивилизации [1, с. 62].

Как гласит восточная мудрость, не всегда можно победить, но всегда можно сделать себя непобедимым. Победа зависит от противника. Непобедимость – от себя самого. И «Знамя Мира» Н.К. Рериха, поднятое накануне величайших испытаний человечества, является историческим «ключом с правом передачи» новым поколениям людей, способным выступить гарантом гуманитарно-цивилизационного обновления мира, сделав этот процесс необратимым, а бой часов – все-таки равным двенадцати ударам!

ПРИМЕЧАНИЕ

Литература

1. Указы. Советы учителя. / Сост. Данилов Б.А. – Новосибирск: Изд-во «ЦЫРИС», 1996. – 304 с.
2. 2. Бехтерева Н.П. Магия мозга и лабиринты жизни / Бехтерева Н.П. – доп. Изд. –М.: АСТ: Полиграфиздат; СПб.: Сова, 2010. – 383 с. с илл.
3. 3. Вольтер (Франсуа – Мари Аруэ). Философские сочинения / Вольтер. – М: Наука, 1989 . // [Электр. ресурс]. URL : . // http // www. i-love.ru /arcle/. – 2 р. = 122 - (Дата доступа 07.2015)
4. Евангелие от Фомы. // [Электр. ресурс]. URL : // http // www. vehi.net / apokrify / foma. html. –

    (Дата доступа  20.07.2015)

5. Грин Р. 48 законов власти. / Пер. с англ. Е.Я.Мигуновой. / Грин Р. - М.: РИПОЛ Классик, 2001 – 768 с.
6. 6. Мокий В.С. Методология трансдисциплинарности – 4 (примеры решения сложных многофакторных проблем природы и общества). Изд. 2-е, испр. и доп. - 2014 // [Электр. ресурс]. URL : // http // www.anoitt.ru / tdbiblioteka/ tdmetodol.php./ html - (Дата доступа 11.2015)
7. Москатова А.К. Психофизиологические предпосылки перехода к новой осознанности человеком своей сущности / Москатова А.К. // Современные гуманитарные исследования. 2012. № 6 (49). С. 18 – 22.
8. Неру Дж. Взгляд на всемирную историю. Письма к дочери из тюрьмы, содержащие свободное изложение истории для юношества: В 3-х тт. / Перевод с англ., под ред. Бондаревского Г.Л., Куцобина А.В., Нарочницкого А.Л./ Неру Дж. - М.: Прогресс, 1975. Т. 3. -  393 с.
9. Рерих Н.К. Культура и цивилизация. /Рерих Н.К - М.: МЦР, 1994.- 146 с.
10. Рикер П. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. / Рикер П. - М.: Искусство, 1996. – 287 с.
11. Cапожникова Н.В. «Там и тогда», где «здесь и сейчас: о некоторых аспектах современного научного познания в условиях мирового экзистенциального катарсиса. / Cапожникова Н.В. // Вестник Нижневартовского государственного университета. 2010. № 4. Серия «Исторические науки». С. 3 – 8.
12. Уайльд О. Афоризмы. /Уайльд О. // [Электр. ресурс]. URL : // http // www.best-aphorisms.ru>oskar-uajld./ aphorism- 409. html - (Дата доступа  20.07.2015)
13. Хитопадеша. Санскритские притчи, сказки. // [Электр. ресурс]. URL : // http.: // www. ariosto.ru >tag / iz-xitopadeshi. html - ( Дата доступа 07.11. 2015) 

Сапожникова Наталия Васильевна

д. филос. н., к. и. н., профессор кафедры истории России,

Нижневартовский государственный университет

 На Востоке известен смысловой контекст так называемого «Закона тринадцатого удара», согласно которому часы, пробившие тринадцать раз вместо положенных двенадцати, должны быть заменены без каких-либо условий. Современная цивилизация за последнее столетие не раз испытала на себе дисгармоничный сбой «исторического часового механизма», отбрасывавшего человечество в очередное «новое средневековье», вводя «знак отмены» в процессы формирования генофонда поколений и перспектив построения гармоничного Мира – как сообщества людей и как состояния покоя в забытом ныне братском их единении.

Существующая глагольная временная форма в английском языке «будущее в прошедшем»,  по сути, раскрывает феномен тринадцатого удара как планетарного предупреждения, что человечество не откорректировало свой «цивилизационный азимут» в контексте осознания факта рождения прошлого и будущего в «сейчас».

Когда-то по Руси бродили «офени» – купцы, торговавшие всякой «мелочью». Их приветствием был, отнюдь, не праздный вопрос «Со светом ходишь?» с ожиданием ответа «Со светом хожу!» как пароля безопасности предстоящего пути, где хозяйничали разбойники и грабители. Именно поэтому офени владели тайной боевых искусств, возрождаемых как традиционная русская борьба, сочетающая в себе психосоматические моменты ухода от удара, изображения пустоты и «растворения» в ней. Это была своего рода «силовая медитация», где место болевых приемов занимала сила духа через «противление злу ненасилием» (в отличие от буддийской традиции с ее «непротивлением злу насилием»!). Эта высокая, но уже другая философия становилась надежным способом самосохранения и души, и тела. Современный спецназ использует те же техники, но без «гуманитарной их составляющей», превращая в особо опасное оружие «отсроченного» «тринадцатого» удара».

Человек третьего тысячелетия оказался в информационно-глобальной «игровой нирване» в условиях «нравственно-исторической амнезии» и альтернативной вненаходимости, когда, используя образное выражение Вольтера, «мы оставим этот мир столь же глупым и столь же злым, каким и застали его» [3]. Новый «сверхинформационный манипулянт ­­- эго» с его безграничными техническими и психомоделирующими возможностями создает невиданную ранее диссонантно-агрессивную изоляцию человека, зачастую не замечающего подмену «игрушки» и привычно ставящего на «остроту ощущений», что искажает истинные масштабы  насильственно бесцеремонного вторжения в его жизнь.

Цена, уплачиваемая человечеством за потерю духовной свободы, зависимости от изобретенной «технической суеты», оказалась высока. «Панорамное разволшебствление  мира» (почти по Максу Веберу) повлекло за собой не только необъяснимые техногенные катастрофы и природные катаклизмы (хотя и в них видна рука человека!). Цивилизация вновь оказалась перед лицом полномасштабного военного диктата глобального как «высшей смысловой самоценности». Сегодня каждый день на Ближнем Востоке и Украине уничтожаются уникальные произведения искусства, безвозвратно загублены тысячи жизней, сломаны судьбы, возвращены дикие обряды, абсолютно немотивированная жестокость и безумие эскалации ненависти.

Привычным объяснением подобной агрессии является традиционализм ее восприятия в качестве изначально присущей и «генетически закрепленной» в самой природе человека. Между тем в трудах замечательного ученого Н.П. Бехтеревой было убедительно доказано, что из множества наследуемых признаков человек лишен единственного – передаваемой по наследству ненависти. Ближе всех подойдя к тайне человеческого мозга, Наталья Петровна ввела в свой исследовательский арсенал такое понятие, как «Душа» [2, с. 250]. Живая Душа.

В замечательных по смысловой стилистике письмах Джавахарлала Неру дочери Индире «Взгляд на всемирную историю», написанных им из тюрьмы, в одном из январских посланий 1931 г. под названием «Уроки истории» автор размышляет над парадоксом несоответствия декларируемого людьми «величия нашей цивилизации, чудес науки» и уровнем общественных и межличностных отношений на сравнительном фоне, к примеру, с животными и особенно – насекомыми. «Это утверждение может показаться нелепым, - подчеркивает автор, - и люди, которые не понимают его смысла, могут его высмеять. Но ты только что прочла «Жизнь пчелы», «Жизнь термитов» и «Жизнь муравьев» Метерлинка и, вероятно, была поражена тем, какая социальная организация существует у этих насекомых. … С тех пор, как я прочел о термитах и жертвах, на которые они идут ради своих товарищей, я храню в своем сердце теплое чувство к ним. Если взаимное сотрудничество и жертвы ради блага общества являются мерилом цивилизации, то мы можем сказать, что (насекомые) в этом отношении превосходят человека» [8, с. 45].

Единственное, что придает смысл существованию Человека на Земле, выделяя его из мира Природы и наделяя божественным даром Со - Творца, – это Культура, которая через историю оказалась репродуктивно слита с временным фактором, становясь индикатором степени свободы личности и подтверждая справедливость идеи фундаментальной онтологии о существовании эпох хранения бытия и эпох его забвения.

В последнем случае, когда, казалось бы, культура исчезает, для Н.К. Рериха это было свидетельством того, что «нужно из праха поднимать забытые, запыленные знамена духа, чтобы противодействовать очевидному для всех разрушению – ценности незыблемые». Он был убежден, что «культура вовсе не модное, стильно фешенебельное понятие. Она есть глубочайший устой жизни, скрепленный высшими серебряными нитями с Иерархией Эволюции. …Осознавшие … (это) повторяют словами Апостола Павла: «Когда вы думаете, что мы мертвы, мы все-таки живы». И не только живы, но каждый, устремленный к Культуре, … находит в себе неиссякаемый источник сил и противостояние всему злобному и разрушительному» [10, с. 81].

Д.С.Лихачев усилил смысловую дихотомию, усматривая в культуре способ сохранения личности. Даже тогда, по словам П. Рикера, когда Ван Гог рисует стул, он изображает человека [11, с.18]. Памятники культуры закрепляют художественные образы в жизни людей в виде отсроченных «следов присутствия» человека «здесь и сейчас». Остаются в истории те, которые соответствуют своего рода эффекту «эхолокации», или «прослушиваемости» культуры «in publico» с возможностью озвучивания «авторским голосом» в ситуации, порой исключающей вербальную коммуникацию. Так, например, автор нашумевшей в свое время книги «48 законов власти» Роберт Грин воспроизводит сюжет наглядной трансформации жесткого порядка распределения социальных ролей в испанском высшем обществе через контекст изменений всего лишь композиционного оформления живописного полотна «Менины» (1656) знаменитым портретистом Веласкесом. В левой части картины изображен сам художник перед полотном, обращенным к зрителю тыльной стороной. За спиной живописца стоит принцесса со свитой, чьи лица неразличимы, а где-то вдали едва просматриваются два крошечных лика, отраженных в зеркале на задней стене, являя собой намек на присутствие в «постановочной» композиции короля и королевы Испании [5, с. 354-355].

Искусство становится специфичным и весьма категоричным хронистом, фиксируя кардинальные перемены в динамике власти и способности человека самому определить свое место в обществе или заявить о нем. Веласкес выписал себя в этом «странно парадном» портрете в куда более выигрышной диспозиции, нежели короля с королевой! Тем самым, он превратил художника в активного Человека Власти, разговаривающего через хрономост с нашими современниками. «Имиджелогия», которую «привлек» в качестве инструмента живописец, не догадывавшийся о ее существовании, в наше время стала самостоятельным научным направлением и инструментом контроля социального управления, частью публичной коммуникации и стратегического менеджмента.

Именно Культура как Свет и Отсвет, позволяющие увидеть истинный смысл и рассмотреть «размытые» полутона, оказывается более точным индикатором характера цивилизационных процессов, нежели индекс «Доу Джонс». А потому она и наиболее уязвима в периоды активного военного противостояния «Человека с ружьем» и той истории, которая пишется кровавыми деньгами и корыстными интересами. Начало третьего тысячелетия продемонстрировало беспрецедентно бессмысленные, на первый взгляд, агрессивные акции, направленные, прежде всего, против человечности и тысячелетних раритетов Культуры, что никоим образом нельзя расценить как простую случайность! Возможно, именно в них закодировано послание будущим поколениям, которое в силу определенного рода причин и интересов кому - то так важно уничтожить. Во всяком случае, сегодня варварский счет открыт…

Существовавший долгие века уникальный народный обычай прекращения братоубийственных войн и кровавых вендетт через брошенный между противниками женский платок сегодня окончательно ушел в прошлое. Поднятое Рерихом «Знамя Мира» фактически стало символом напоминания людям цены жизни и безвременья через важность сохранения коллективного генофонда исторической памяти, чтобы «свеча не погасла», «средостением» чего является культура.

Правда, символическая сторона оформления уникального «Знамени Мира», ставшего сегодня предупреждением, оружием и собственно артефактом, по многим оставленным замечаниям самого его автора, не может быть «рукоположена» одним «единственно верным» прочтением. Здесь сошлись не века – минимум тысячелетия существования этого символа у разных этносов, культурологических, религиозных традиций и вложенного в эту символику смысла: от «пространства и времени», «прошлого, настоящего и будущего» с их диалектическим слиянием в космический поток хроноса, эоса и кайроса до чисто утилитарного «охранно-талисманного» предназначения. Самое примечательное, что даже толкование этого «символа вечности и объединения» не объединило, а, напротив, разъединило даже «ищущих истины»!

«Пакт Рериха» (1935) и «Знамя Мира» (1931), открытия В.И. Вернадского,  ставшие инструментом спасения не только Культуры, но Души и Будущего цивилизации, продолжают выполнять свои уникальные охранные функции. Это расширяет горизонты эволюционной перспективы земного человечества через совершенствование форм поликультурного разнообразия, определение вектора  возвращения в космическое сообщество через ноосферно - биопсихическую трансформацию энергии Красоты и гармоничные созидательные возможности человека. 

  Особую значимость приобретает формирование одухотворенной метанауки, истоки которой берут свое начало, по меньшей мере, в истории Древней Греции. Великий Аристотель был убежден, что все наше знание предсуществует в великом круге информационного онтогенеза. И не природа дает человеку законы, а человек с их помощью пытается определить свое место в ней, нередко злоупотребляя ее терпением. Проекция нашего внутреннего «Я», которое разучилось любить, сегодня управляет миром, схематизируя, упрощая и «домысливая» его в тех пределах собственного развития, которые позволяют выжить и даже диктовать Природе и Истории свою волю, не отдавая отчет о возможных последствиях подобного «контакта».

  С эпохи Возрождения, а затем европейской Реформации утверждается исключительная самоценность человеческого разума с его способностью   оспаривать сложившиеся представления, тем самым вводя алгоритм пространственно - временной формы мысли как проявленной историософской событийности. В известной мере, об этом размышлял замечательный философ М.К. Мамардашвили, констатируя, что мысль всегда избыточна по отношению к конкретному знанию, а бытие  предстает как «сбывающееся в мысли». Тем самым, выстраивая мир на уровне наших о нем крайне несовершенных представлений, мы неизбежно принуждаем его быть «по нашему (?!) образу и подобию», обрекая самих себя на нескончаемость блуждания по эволюционному кругу, гордясь каждым из пройденных этапов и не понимая всего трагизма собственной «вненаходимости в пространстве и времени» с закономерным ростом бессилия, растерянности и одновременно индивидуализма - эго с присвоением себе права на узурпацию самого временного фактора! [12, с. 5].

Сегодня утрачено представление об истинном предназначении философии быть духовно - структурной компонентой любого научного знания, имеющего эволюционно прикладную сверхзадачу «методологического проводника» человека к месту «космического старта» на пути превращения в «Звездного Человека», но на Земле. Между тем еще древние мыслители видели гармоничную пластику в триединстве Бога, Космоса и Личности, связующим звеном чего является эффект присутствия прошлого в ситуационном «здесь и сейчас», «где и когда» оказывается востребованной историческая реализация человечества во благо, а не во вред ему. Как отмечалось в уникальном индуистском литературно-сакральном памятнике  «Хитопадеша», «все сокровища мудрости не приносят даже ничтожного добра тому, кто боится решимости: зачем сияет лампа, когда она в руках слепого» [14].

В подобном контексте метанаука как полифонично - голографический модуль знаний о реальном потенциале возможностей человека разумного так и не стала определяющим фактором цивилизационного обновления. Метаисторический процесс, имеющий причинный характер по отношению к земному историческому гнозису, для Н.К. Рериха явился важнейшим направлением научно – экспедиционных изысканий и эволюционных надежд!

 Между тем уже сегодня происходят полномасштабные космические и земные трансформации с завершением галактического цикла полного орбитального оборота Солнечной системы вокруг Галактического ядра со сменой полярности энергий, магнитных полюсов, климатических циклов. Вслед за этим идут фундаментальные изменения в важнейших электромагнитных системах всех (!) живых организмов, воспринимающих информацию, подводя итог противостояния дуального сознания в  космической битве Света и Тьмы [7, с. 21].

 Все это создает «диссонантные траектории» эволюции, нередко искажающие реальность восприятия той среды, где поэтизированное состояние «сатори» ранее позволяло человеку обнаруживать сверкающее богатство в капле росы на травинке, скрывающей в простоте «высшего» россыпь драгоценных камней созидательной духовности! В третьем тысячелетии современники воспринимают подобные «откровения» как очередную утопию. Хотя английский писатель - романтик  Оскар Уайльд когда - то проницательно замечал, что «все мы барахтаемся в грязи, но иные из нас глядят на звезды» [13].

В современном мире каждые пятнадцать лет объем научной информации (а это более 8 тыс. научных дисциплин!) удваивается. Между тем ответ на вопрос о реальном месте и истинной роли человека в современном мире способна дать лишь единая его картина, которая распадается на отдельные дисциплинарные «пазлы» [6], затрудняющие воссоздание единой эволюционной панорамы. Нужна метанаука с ее особой операциональной системой трансдисциплинарности, одухотворенной особым статусом как научного знания, так и его носителей! 

Весьма символично в этом плане звучит откровение в «Евангелие от Фомы»: «Пусть тот, кто ищет, не перестанет искать до тех пор, пока не найдет. И когда он найдет, он будет потрясен, и, если он потрясен, он будет удивлен, и он будет царствовать над всем» [4]. Древневосточная философия отводила чувству удивления роль величайшей трансформационной силы. Правда, вопрос о направленности последней остается открытым. Между тем детскость восприятия возвращают  миру  целостность и непосредственность как условие самосохранения человечества и самой Земли [12, с. 4].

В книге «Озарение» учения «Агни Йога» прозвучали актуальные и несколько загадочные  наставления, помочь «ясною аурой добраться до вас» (?!), полюбив «одиночество мысли», с улыбкой воспринимая ситуацию, «когда назовут учеными духовных нищих» [1, с. 18, 19]. Предупреждение «Агни Йоги» о наступлении  испытания «Эры Огня», требующей «мужества и разума принять ее»,  должно стать лейтмотивом «развертывания» универсально - прикладной метанауки, объединяющей всё научное сообщество в деле сохранения и эволюционной «огранки» современной цивилизации [1, с. 62].

Как гласит восточная мудрость, не всегда можно победить, но всегда можно сделать себя непобедимым. Победа зависит от противника. Непобедимость – от себя самого. И «Знамя Мира» Н.К. Рериха, поднятое накануне величайших испытаний человечества, является историческим «ключом с правом передачи» новым поколениям людей, способным выступить гарантом гуманитарно-цивилизационного обновления мира, сделав этот процесс необратимым, а бой часов – все-таки равным двенадцати ударам!

ПРИМЕЧАНИЕ

Литература

1. Указы. Советы учителя. / Сост. Данилов Б.А. – Новосибирск: Изд-во «ЦЫРИС», 1996. – 304 с.
2. 2. Бехтерева Н.П. Магия мозга и лабиринты жизни / Бехтерева Н.П. – доп. Изд. –М.: АСТ: Полиграфиздат; СПб.: Сова, 2010. – 383 с. с илл.
3. 3. Вольтер (Франсуа – Мари Аруэ). Философские сочинения / Вольтер. – М: Наука, 1989 . // [Электр. ресурс]. URL : . // http // www. i-love.ru /arcle/. – 2 р. = 122 - (Дата доступа 07.2015)
4. Евангелие от Фомы. // [Электр. ресурс]. URL : // http // www. vehi.net / apokrify / foma. html. –

    (Дата доступа  20.07.2015)

5. Грин Р. 48 законов власти. / Пер. с англ. Е.Я.Мигуновой. / Грин Р. - М.: РИПОЛ Классик, 2001 – 768 с.
6. 6. Мокий В.С. Методология трансдисциплинарности – 4 (примеры решения сложных многофакторных проблем природы и общества). Изд. 2-е, испр. и доп. - 2014 // [Электр. ресурс]. URL : // http // www.anoitt.ru / tdbiblioteka/ tdmetodol.php./ html - (Дата доступа 11.2015)
7. Москатова А.К. Психофизиологические предпосылки перехода к новой осознанности человеком своей сущности / Москатова А.К. // Современные гуманитарные исследования. 2012. № 6 (49). С. 18 – 22.
8. Неру Дж. Взгляд на всемирную историю. Письма к дочери из тюрьмы, содержащие свободное изложение истории для юношества: В 3-х тт. / Перевод с англ., под ред. Бондаревского Г.Л., Куцобина А.В., Нарочницкого А.Л./ Неру Дж. - М.: Прогресс, 1975. Т. 3. -  393 с.
9. Рерих Н.К. Культура и цивилизация. /Рерих Н.К - М.: МЦР, 1994.- 146 с.
10. Рикер П. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. / Рикер П. - М.: Искусство, 1996. – 287 с.
11. Cапожникова Н.В. «Там и тогда», где «здесь и сейчас: о некоторых аспектах современного научного познания в условиях мирового экзистенциального катарсиса. / Cапожникова Н.В. // Вестник Нижневартовского государственного университета. 2010. № 4. Серия «Исторические науки». С. 3 – 8.
12. Уайльд О. Афоризмы. /Уайльд О. // [Электр. ресурс]. URL : // http // www.best-aphorisms.ru>oskar-uajld./ aphorism- 409. html - (Дата доступа  20.07.2015)
13. Хитопадеша. Санскритские притчи, сказки. // [Электр. ресурс]. URL : // http.: // www. ariosto.ru >tag / iz-xitopadeshi. html - ( Дата доступа 07.11. 2015)