Эта статья дает возможность соотнести процессы десакрализации, идущие в обществе, с тем, что происходит в рериховской среде. Многое оказывается созвучным и имеет общие корни. Глобальные перемены в поле современной обезличенной культуры находят свое продолжение в рериховском пространстве и «духовный статус», которым иногда бравируют рериховцы, не исключает подмены сакрального земным, которое ведет игру на понижение, подменяя высокое обыденным, превращая сакральное в симулякр и паллиатив. Вместо защиты и табуирования священного происходит его расчеловечивание, сведение до прозаического и тривиального, подмена обыденным и общедоступным, чему находится множество объяснений и оправданий. Это касается ситуации с сокровенными Дневниками Елены Ивановны Рерих, это касается самой Живой Этики, тексты которой пронизаны сакральными темами. В наше время отношение к сокровенному становится критерием глубины понимания духовных знаний, проверкой на подлинную приверженность декларируемым идеям и ценностям.
Публикуется в сокращении
Современная постмодерная культура сознательно отказывается от признания бытия какого-либо иного духовного начала — Бога, Абсолюта, божественного Первопринципа, за исключением обыденно человеческого, лишенного какой-либо устремленности к метафизическим идеалам, метафизическим реальностям. Принцип десакрализации можно рассматривать как специфику бытия современной культуры, онтологическую основу современной постмодерной культуры, означающую и характеризующую обесценивание сакральных образцов, потерю сверхперсонального (социокультурного) и экзистенциального статуса культурой, утрату трансцендентальной реальности культуры в целом и искусства в частности, обеспечивающей общую целостность культуры, мира, общества, человека, и как следствие — ее децентрация, плюрализм, нониерархия ценностей и т. д. Однако параллельно этому происходит обратный процесс ресакрализации. Целью статьи является выявление феномена сакрального в современной десакрализованной культуре, способного реализовать процесс сакрализации в культуре и искусстве постмодерна.
Процесс ресакрализации возможен благодаря и на основе связи сакрального с глубинными архетипами человеческого сознания. Современная культурно-историческая ситуация «актуализирует интенсивный поиск духовных основ для культурной самоидентификации, заставляя функционировать самый глубинный слой человеческой психики — коллективное бессознательное с его архетипическими проявлениями» [4, с. 14].
А.С. Сафонова рассматривает сакральное как архетип, подсознательный символ, имеющий влияние на людей и проецирующийся на предметы и явления действительности, вынуждая психику индивида выйти за пределы человеческого, где и происходит встреча с сакральным, установив при этом, что «область объектов, подлежащих сакрализации на разных этапах общественного развития и в разных культурных традициях, достаточно обширна и определена только функционально — связью сакрализуемого с каким-либо глубинным архетипом, являющимся источником возникновения ценностных смыслов» [8; 9], поскольку на экзистенциальном уровне происходит слияние и взаимное оборачивание сакрального и архетипического. Кроме того, сакрализация может разворачиваться в двух принципиальных формах: 1) как «сакральное-религиозное» (традиционная форма), онтологическое основание которого «укоренено» в трансцендентном, сверхъестественном, божественном; 2) как «сакральное-светское» (нетрадиционная форма), в онтологическом основании которого человеческое, повседневное, доводящееся до абсолюта, и, следовательно, сакрализации подлежит все от высшего метафизического принципа до предмета быта.
Сакрально-духовное начало онтологически сущностно для человека, поэтому представления о нем, несмотря на древность своего происхождения, актуальны и для современного человека, хотя и приняли несколько иные новые формы выражения в современной действительности, выступая личностно переживаемым фактором целостности человека с миром.
Каждая культурная эпоха предполагает свой объект сакрализации, в качестве которого могут выступать, например, религиозные ценности, моральные ценности, духовные или антидуховные ценности. Современный процесс ресакрализации выражается, по мнению М. Элиаде, стремлением человека вернуть себе «сакральный космос», поскольку «процесс десакрализации лишил искусство высокой духовности (высокие сакральные образы «одомашнились», стали обиходными), и оно стало апеллировать к более древним низким архаическим, шаманским, архетипическим, языческим слоям культуры» [11, с. 134], ведь человеческое воображение невозможно без символики и продолжает жить и сегодня архаическими мифами. Кроме того, сегодня на смену традиционному понятию о сакральном приходит его симулякр, стимулирующий появление новых сакральных символов, отвечающих ситуации постмодерна.
В современной культуре опыту сакрального соответствует «бесконечное множество ответвлений дискретных сакральных пространств («ризом»), в которых проявляется непрерывный процесс сакрализации в рамках постсекулярного общества» [7; с. 15]. Определяя признаки сакрального и его новые черты сегодня, А.В. Савкина отмечает перформативность, дезобъективацию, персонализацию, неригористичность.
В результате симуляции и симулякры различных видов заменили теперь образ и символ традиционных искусств. Сущность, значимое смысловое содержание произведения не признается нынешней посткультурой, а лишь видимости «со своими мгновенными соматическими энергиями вдохновляют отныне художника, определяют приоритеты на артсцене конца XX — начала XXI столетий» [2, с. 68] и формируют специфические особенности процесса ресакрализации, выражающие тот факт, что содержание исчезло, нивелировалось, осталась только бездуховная оболочка.
Сакральное, прежде выражавшее объект поклонения, мистические, невыразимые, вневременные и внепространственные, невыговариваемые, неформализуемые на уровне обычного языка знания и истины духовного, божественного Абсолюта, богооткровенного знания о человеке, мире, Боге, Церкви, религии, т. д., утратило в результате трансформации и деконструкции всей культуры в XX в. свою принципиальную сущность. От этого феномена осталась лишь пустая оболочка, видимость — симулякр, тогда как содержательная часть определения, связанная с сущностными и духовными, значимыми смыслами претерпела трансформацию и нивелировалась.
Духовное, абсолютное, божественное, богооткровенное просто перестало существовать, уступив место низменному, безобразному, бездуховному, телесному и пр. Поскольку высшие духовные ценности и смыслы оказались утраченными, становятся актуальными и занимают их место иные низшие, приземленные, имеющие все права на существование, согласно принципу нон-иерархии и плюрализму. Десакрализация как обмирщение искусства и культуры обернулась обесцениванием и переполюсовкой всех ценностей культуры (в том числе эстетических). Следствием этого явилось то, что сакральное потеряло свою прежнюю область определения — высший духовный мир Абсолюта, став бездуховным, пустым симулякром современности, распространившись в искусстве на внесознательные и бессознательные явления, телесность и сексуальность, эротику в разных видах, а также жестокость, вещизм, — сакрализованные и без того в обществе массового потребления.
… Формула «художник-шаман» стала распространенной для описания самых различных явлений. Так, Василий Кандинский ставил перед собой задачу «поиск точки соприкосновения между духовным и материальным миром», она являлась для него условием всякого подлинного творчества. Для него была «важна причастность к универсальному корню бытия, мистическому началу начал» [3, с. 129]. Супрематизм К. Малевича, лучизм М. Ларионова, абстракционизм В. Кандинского — это попытки постижения трансцендентных образов высшего бытия. Важнейшим в этом сложном процессе оказалось влияние тех теософских идей, которые становились питательной почвой для темы мистического богопознания, созерцания Бога, в свете которого открывалось таинственное знание всех вещей.
...«Религиозный Ренессанс» увязывается О.В. Ивановской с «виртуализацией культурного пространства современности, порождающей альтернативную креативно-ментальную реальность» [4, с. 34]. Традиционный духовный мир культуры успешно заменяется виртуальным электронно-дигитальным миром пост-культуры, созданным усилиями самого человека с помощью научно-технологических достижений авангардно-модернистского искусства ХХ века. Рационалистский отказ от Духа, божественного Первопринципа, Абсолюта на практике выливается в непрестанные поиски следов Духовного в дигитальных киберпространствах.
Медиа-художник Сергей Тетерин еще на заре отечественного Интернета в 2001 г. писал о развитии кибершаманизма и возникновении на стыке реального и виртуального мира специфической «третьей реальности»: «Основанная на современных средствах связи тетеринская мультимодельность сродни устройству магического космоса, и тотальный коннект для колдуна электронной деревни выполняет функции духовного зрения» [10, с. 67].
Для массового медиального искусства также характерны поиски сакрального. Яркие индивидуальности благодаря «фотографии и массмедиа становились звездами. Предпосылкой этому стала массовая культура, которая артикулирует коллективные желания; в «звезде» перекрещиваются фигуры освобождения и идентификации. Вследствие их личностного достижения и их общественного влияния ими стали любоваться (восхищаться), идентификация с ними позволяла компенсировать дефицит чувств, который переживался в массе (отчужденность, одиночество)» [12, с. 112]. Эти культовые фигуры становились для простых смертных богами. «„Дива" изображала своей ранимостью особый случай в отношении к звезде, профанный вариант христианского мученика. В ее „образе", который грозил разрушить реальную душу (например, Мария Каллас и Мэрилин Монро), сплавлены реальная личность и фиктивная фигура; это был искусственный продукт с натуральной сущностью... Звезда, соответственно, Дива есть икона и знак (символ) массово-медиального общества потребления; она приобрела меновую стоимость благодаря медиальной системе» [12, с. 113]. Таким медиазвездой и культовой фигурой стал Энди Уорхол, культивирующий поп-арт и то, что начиналось как демистификация гениального художника Э. Уорхолом, закончилось возведением на трон (престол) художника как культовой фигуры. Й. Бойс также обозначал свое изображение как «искусство иконографии».
Современное актуальное и концептуальное искусство манифестировало сущностную трансформацию традиционного понимания сакрального вплоть до нулевого уровня (аннигиляции) и введение в «актуальную» сферу сакрального иного содержания, прежде даже близко не считавшимся таковым. Подобные тенденции возникли на основе ницшеанства, фрейдизма, экзистенциализма, структурализма, постмодернизма. Среди них можно указать на такие, как абсурд, жестокость, повседневность, телесность, вещь (вещность), симулякр, жест, сексуальность, др. Как указывает A.B. Савкина, «современное искусство, как выражающее традиционные представления о сакральном, так и симулирующее традиционный опыт сакрального, отражает стремление к познанию сакральной реальности, но чаще всего уже не на основе религии как социального института, а в ходе индивидуального опыта» [7, с. 20]. И в результате этого индивидуального опыта в современном искусстве происходит сакрализация не духовных, а антидуховных телесных, вещественных, сексуальных, агрессивных явлений, осуществляется трансгрессия культурных условностей и приоткрывается опыт насилия и смерти как источников современной сакрализации и истины бытия.
Многие направления современного постмодернового искусства продвигаются по путям пробуждения и актуализации соматической дионисийской стихии, активизирующие сильнейшие хтонические и витальные начала, которые высвобождаются всем ходом современной техногенной цивилизации. B итоге, в современной культуре господствует вырвавшаяся из под контроля утилитаризма «вещь» сама по себе и сама в себе со своими вещными (визуальными, слуховыми, гаптическими) энергиями и «тело», обеспечивающее существование вне и без духовности, когда человеческое сознание ощутило внезапно вместо стабильного и надежного высокодуховного пространства вокруг себя пустоту ничто, по выражению В.В. Бычкова, некий «дискомфорт богооставленности».
Этот трагизм космического и, шире, метафизического одиночества современного человека наиболее полно в XX в. выразили философы и писатели-экзистенциалисты. И уже с середины прошлого столетия разверзшуюся внезапно бездну бездуховности и пустоты человек начинает заполнять поделками так называемой пост-культуры, пытаясь восстановить утраченный полюс духовности через обретение «другого» уже здесь на Земле.
Ницшеанское утверждение раскрепощения тела, телесных интуиций (тело и только тело должно «Само» диктовать и определять все в человеческой жизни), инстинкта, возврата к полноценной, не скованной никакими условностями физиологической жизни, основанной только на инстинкте и глубинной оптимистической воле к жизни, стимулировало возникновение искусства, в котором симулякры сакрального телесного замещают традиционную сакральность духовного, претендуя на реальность. В результате, «...у художника пост-культуры на первый план часто выдвигаются агрессивные инстинкты и сексуальные вожделения, оказывая сильнейшее влияние на его арт-деятельность. Отсюда открытая чувственная эротика (доходящая нередко до демонстративного порно) и показной апофеоз садизма, мазохизма, агрессивности, жестокости» [1, с. 86]. Происходит активное включение сферы жестокости в собственно эстетический опыт, то есть эстетизация репрезентации жестокости (Г. Нитч и его «Оргийно-мистериальный театр»). Фото- и медиа-искусство пропагандируют культ тела, но этот культ тела и красоты является субверсивной (разрушительной) стратегией. «Все те приманки, которые нас настигают через привлечение индустрией красоты и модными магазинами, работают с обольстительным блеском гламура так же, как скрытые обращения, которые перенимаются нашим либидозным чувственным подсознанием. Подобные стратегии стали усиливаться художниками. Еще никогда с начала авангарда красота не могла привести свою поверхностную привлекательность к такого рода вольному (свободному) выражению» [13, с. 228].
Довольно мощный поток презентации как насилия, так и жестоких актов в современном элитарном, а также массовом искусстве, привел к тому, что понятие телесности стало одним из значительных креативно-стимулирующих принципов пост-культуры, сформировавшись в качестве своеобразной антитезы понятию духовности. Искусство постмодерна окончательно утратило способность быть связью, посредником между человеком и Абсолютом, Духовным миром, перестало обращаться и взывать к высокодуховному надличностному, божественному, нести и содержать в себе это начало.
Став симулякром, сакральное стало наполнять искусство далеко не высокими и духовными абсолютными ценностями, а приземленными, целиком человеческими явлениями, через которые художник, как ему кажется, обретает опыт трансцендентного. Однако современная постмодерная культура осуществляет с помощью категории телесности выход творческого мышления за пределы трансцендентальной субъективности в сторону своеобразной реабилитации чувственности в форме обычной сексуальности, либидозной энергетики.
…Современная культурная практика сакрализует также вещь и повседневность, ту обыденную рутинную большую по времени часть человеческой жизни, которая в силу своей тривиальности, однообразной утилитарности, автоматизма, серой внесобытийности и монотонности остается фактически незамеченной самим человеком, не фиксируется его сознанием. Сам факт практически ритуального, почтительного отношения к любому и каждому фрагменту повседневности, к обломку любой обиходной вещи, найденному художником на свалке и с благоговением внесенному в арт-пространство музея или галереи, в некотором роде сакрализует вещь, и теперь она мощно начинает вторгаться в духовный мир человека, представляя собой своеобразный пантеистический вещизм, вытеснив оттуда фактически все традиционные ценности — от элементарных этических и религиозных норм, понятий и представлений до самого Бога. Подобная «редукционистская» концепция современного искусства предполагает и предоставляет проникновение в подлинную внекультурную, нечеловеческую реальность.
Таким образом, все современное искусство предлагает тотальную симулятивную практику, когда все может быть другим, но ничто не может быть собой. Поэтому, иногда «кажется, что мы возвращаемся то ли к эстетическому средневековью, то ли к ранним формам многобожия, но на самом деле побеждает мейнстрим, массмедийная идеология толпы» [6, с. 20]. Искусство культивирует все низменное, антигуманное, систематически апеллирует к первобытным животным инстинктам, задействует обычно подавляемые культурой дремучие механизмы подсознания, деструктивно влияющие на личность и сакрализует низменные соматические, либидозные феномены, выражая таким образом эстетический потребительский гедонизм.
В итоге можно сказать, что современная культурно-историческая ситуация актуализировала поиск духовной первоосновы — гаранта стабильности и уверенности, обусловливающего суть сакрального действия как создание области бессмертных образов жизни. Однако, для этого необходима духовная вертикаль, та центральная ось, которая сможет придать направленность индивидуальным разнонаправленным опытам и поискам. Эта ось есть та сакральная божественная Вертикаль, способная интегрировать фрагментарность, разрозненность человеческого сознания, человеческой культуры, через их устремленность к Целостности и Вечности…
Литература
- Бычков В.В. Феномен неклассического эстетического сознания // Вопросы философии. 2003. № 12. С. 80—92..
- Бычков В.В. Феномен неклассического эстетического сознания // Вопросы философии. 2003. № 10. С. 61—71.
- Васильева Е. Василий Кандинский. Заклинатель будущего // Искусство. Тайна. 2013. № 2 (585). С. 126—129.
- Ивановская О.В. Вера как феномен культуры: автореф. дисс. д-ра филос. наук. Волгоград, 2012. 43 с.
- Пацюков В. Роберт Смитсон. Маг Земли // Искусство. Тайна. 2013. № 2 (585). С. 136—141.
- Подорога В. Тайны в искусстве нет // Искусство. Тайна. 2013. № 2 (585). С. 18—22.
- Савкина А.В. Понятие сакрального в условиях современного общества. Автореф. дис. канд. филос. наук. М., 2012. 22 с.
- Сафонова А.С. как социокультурный феномен. Автореф. дис... канд. филос. наук. СПб., 2007. 20 с.
- Степанова С. Русская живопись в контексте десакрализации искусства // Искусствознание. 2006. № 2/06. С. 152-176.
- Штейнер А. Онтология тайны в искусстве середины века // Искусство. Тайна. 2013. № 2 (585). С. 60-71.
- Элиаде М. Избранные сочинения: Миф о вечном возвращении; Образы и символы; Священное и мирское / Пер. с фр. А.А. Васильевой, Ю.Н. Стефанова, Н.К. Гарбовского. М.: Ладомир, 2000. 414 с.
- Bonnet Anne-Marie. Kunst der Moderne. Kunst der Gegenwart. Herausforderung und Chance. Köln 2004. 160 S.
- Poetter Jochen. Kunst im 20. Jahrhundert. Schnellkurs. Köln 2004. 240 S.
Научный журнал СЕРВИС plus. Том 9. 2015/№ 1
КиберЛенинка: https://cyberleninka.ru/article/n/aktualizatsiya-fenomena-sakralnogo-v-situatsii-krizisa-sovremennoy-kultury-1
