Казалось бы, что может быть понятнее и естественнее таких побуждений, как сострадание, милосердие, желание помочь... Но для многих сегодня понятными и естественными становятся совсем другие побуждения. Общество возвращается «на круги своя», повторяя многие старые ошибки. Процессы расчеловечивания, десакрализации, культа денег… вторглись в наши отношения, вытеснив простоту, искренность, человечность. Живая Этика говорит о человечности, как о важнейшем критерии, который  определяет внутреннюю суть личности.  

«Каждое Учение Света есть, прежде всего, развитие человечности. Запомните это прочно, ибо никогда мир так не нуждался в этом качестве. Человечность есть врата ко всем прочим мирам. Человечность есть основа чувствознания. Человечность есть крылья прекрасные. Субстанция человечности есть вещество чаши, потому, прежде всего, на Земле облечемся в человечность и познаем ее, как броню от сил темных. Явление огненное посетит сердце человечностью. Так мы еще раз поймем, насколько самое далекое близко нам. Мы тоже признаем друг друга по человечности. Так будем трудиться для самого нужного в этот час опасности». (Мир Огненный I. 75)

.

Проблема человечности всегда актуальна не только для философии, но и для любого другого пути познания, претендующего на свое полноценное понимание человека и человечности в ходе конкретной жизни конкретных людей. Человечность как особый результат встречного движения людей друг к другу различным образом рассматривается в разных способах познания, и философия, как бы она ни возвышалась над другими нефилософскими способами познания, не может игнорировать те сокровенные результаты, которые им доступны для понимания. Лишь в абстрактно-логическом смысле человечность является безупречной, идеально правильной, одинаково приемлемой для всех случаев и обстоятельств жизни. Поэтому, повышая планку значения человечности, можно согласиться с И. Гердером, утверждавшим, что «большинство людей — животные, они принесли с собой только способность к человечности, и ее только нужно воспитывать, воспитывать с усердием и трудами. А как мало людей, в ком подобающим образом воспитана человечность!» [1, с. 143]. Наряду с этим можно констатировать, что весомость и значимость человеческого достоинства признаются и оцениваются самым невероятным образом и в довольно широком диапазоне персональных предпочтений. Повседневно проблематизируемый статус человечности обусловлен той неопределенностью, которая задается невероятным множеством значений и смыслов, конституируемых для себя и для других каждым конкретным человеком. Концептуально взятое во всем своем многообразии, «человеческое выходит далеко за пределы физических представлений о человеке» [2, с. 42], а полнота человечности представляется неисчерпаемой и соизмеримой с полнотой бытия.

 Отсюда ясно, что человечность всегда пребывает в сочетании с элементами бесчеловечности, внечеловечности, античеловечности, квазичеловечности, которые могут в разных пропорциях вовлекаться в человечность или извлекаться из нее в том или ином виде. Одна из существенных причин такого обстоятельства состоит в том, что человек обречен на непрестанное сочетание конечности тела и бесконечности духа. Если духовный мир открывает в человеке самоизбыточное существование, то витальная конечность обрекает человека на постоянную незавершенность, недостаточность, недостроенность, неприспособленность, нехватку, которые различным образом отягощают человечность самыми невероятными и причудливыми искажениями. Один из примечательных признаков, с которым связаны неудержимо растущие потребности человеческой жизни и «исторически постоянная причина бесчеловечного отношения человека к человеку — нехватка. Но онтологически причина эта имеет случайный характер» [3, с. 175-176], который подтверждается тем, что любые искажения человечности при желании всегда открыты, доступны последующим исправлениям, искуплениям, корректировкам, трансформациям.

 Для современного человека и человечества в целом, лавинообразно приближающегося к глобальному дефициту ресурсов выживания, проблема человечности все более и все острее становится тяжким испытанием, близким к всеобщему гуманитарному катастрофизму. В этой связи ясно, что только социальный вектор человечности, испытывающий основные цивилизационные перегрузки, может открыть новые просторы, восходящие к вершинам всеобщей человечности, — при условии, что «всеобщая человечность должна стать целью каждой отдельной личности» [4, с. 106] или хотя бы ее высшим нравственным идеалом, категорическим императивом, ментальной необходимостью.

В философском понимании человечность возникает лишь в человеке, благодаря которому она обретает широкие возможности бесконечного многообразия всего мира. Основная уникальность человека состоит в том, что только он существует через сущность всего сущего. Человек представляет собой открытую и самоактуализирующуюся систему, в которой прокладывается путь от естественных возможностей до творческих замыслов, созидаемых и трансформируемых в ходе жизни. Общечеловеческий филогенез и витальный онтогенез каждого человека на каждом шагу обнаруживают сочетание уникального с универсальным, обособленно единичного с абсолютно всеобщим. Человек может вписываться в любую конфигурацию своего существования, в центрацию или децентрацию себя и своего статуса в самых разных значениях (биоцентризм, социоцентризм, космоцентризм, теоцентризм по образу и подобию бога, и даже центризм самого себя — антропоцентризм, или самой невероятно детализированной части себя — лингвоцентризм, логоцентризм, эгоцентризм).

Однако «априори человечность не заложена» [5, с. 158] в генетических структурах биологической жизни или в каких-либо иных отдельно взятых формах организации человека. Предельный горизонт человечности может конституироваться лишь предельными абстракциями познания. Запредельные образы человечности конституируются в верованиях и экстатических переживаниях. Человеческое существо в своем ситуативном поиске предельных значений и локальных горизонтов существования ныне приблизилось к такому порогу, за которым дальнейшее неосмотрительное существование, закладываемое в пределах любого центризма, перестает быть благом для самого человека и всего человечества. Это порог знаний, за которым открывается угроза разрушения человеческой природы, порог веры, влекущий к террористическому самоуничтожению, порог любого действия, за которым начинается разрушительный хаос и исчезает бесконечный потенциал человекомерности, исчерпывается исконный смысл человечности.

 Ничем не ограниченный простор концептуального центрирования и абстрактного конституирования самых экзотических форм человечности широко открывается в фантастических образах и представлениях негативного характера. Ведь «человек в фантастическом дискурсе утрачивает свою человечность, становится то субъектом, то объектом альтернативной антропологии, которая превращает его в мечтателя, сомнамбулу, сумасшедшего или монстра» [6, с. 7].

Настало время спросить: что такое человечность и в чем ее суть? Качество, свойство, состояние, атрибут, отношение, зависимость, закон, феномен, субстанция, сущность, форма, явление и многое другое категориально выражают своеобразную определенность человечности, ее неуловимый смысл или таинственность. Проблема человечности всегда своеобразно ставилась философией, на всех этапах истории она находила свое осмысление и понимание. Поэтому, пытаясь концептуализировать и синтезировать разрозненные взгляды и представления о человечности, целесообразно учитывать то, что суть проблемы выражается в процессе восхождения человечности, а не в простом каузальном, формальном, функциональном становлении, или — деградации, разрушении человечности (которые, безусловно, тоже происходят и сопровождают искомую суть вопроса). В пользу именно такого акцентирования свидетельствует много неоспоримых аргументов, и самый весомый среди них — это аргумент совести, поднимающий человека над ошибками прошлого и открывающий перед ним новые, более гармоничные очертания грядущей человечности. Тот, кто не считается с человечностью другого человека, с такой же легкостью перешагивает и через свою человечность. Отречение человека от человечности, отказ от ее созидательного потенциала не проходит для человека бесследно — человечность мстит за себя, и мстит без всякого сожаления угрызением совести. Именно совесть дает человеку возможность восхождения к вершинам созидания. Совесть — это мандат человечности, который каждый старательно выписывает сам себе. Большинство обычных людей прописывают себе скромные полномочия, но есть люди, которые подписываются на великие дела или же — на великие прегрешения. Главным ориентиром совести является истинность и справедливость поступков, нацеленных на обретение общего блага. Тем не менее попытки оправдания человеческих поступков в обход совести настойчиво продвигаются активными сторонниками натурализма.

 Так, «в современных социобиологии и этнологии социально-аффективное поведение индивидов, и прежде всего человеческих групп (агрессивность и альтруизм), представлено как несмываемая метка животного начала в эволюционировавшем человечестве» [7, с. 72].

Не все авторы признают суть безусловного восхождения человечности. Даже среди гуманистов есть как оптимисты, так и скептики. Так, Дарио Салас Соммэр — современный чилийский гуманист, полемизируя с самим собой, в книге «Мораль XXI века» [8] сначала утверждает, что человеческие качества даны людям при рождении, а высшую человечность люди развивают самостоятельно с помощью сверхусилий и самопожертвования, т. е. путем самонасилия, но вслед за этим он констатирует, что человек не становится более человечным, чем был две или три тысячи лет назад. Напротив, с ускорением прогресса человек мельчает, моральные ценности людей остаются в прошлом. Здесь следует иметь в виду, что, во-первых, речь идет о моральной слабости и необремененности большинства людей, а во-вторых, видно, что социальный статус человечности семантически замещается этическим статусом. Вряд ли социальное и этическое могут быть тождественными, особенно — в вопросах понимания человечности. Да и этическое восхождение — это не иллюзия, и, конечно, об этом можно спорить. Натуралистический гуманизм присутствует в жизни общества всегда, но он реализуется либо стихийно, через ментальные стереотипы типа «победителя не судят», либо сознательно, через разумные императивы типа «сильный всегда прав». Тем не менее этическому натурализму соответствуют более примитивные формы человечности, которые не имеют выхода к творческому самосозиданию и не способны к восхождению на вершины культурного прогресса.

Концептуально обобщая разные возможности философского понимания человечности, складывающейся в недрах социальности, можно отметить, что сам концепт человечности представляется через социально-субстанциальную форму, необходимую для каждого человека и всего человечества. Важную роль в понимании человечности играет разделение между субстратом и субстанцией человечности. Если субстратом (носителем) человечности является только человек, то субстанция человечности не укладывается в отдельном человеке и существует через отношения между людьми. Субстанция человечности формирует всеобщее равенство людей, а ее субстрат воплощается через необходимость обретения каждым человеком своей свободы. В исходном смысле все люди равны, но в конечном смысле каждый человек свободен и лишь в своей свободе он делает выбор в приобретении или преодолении равенства. В отличие от теоретических конструктов, постулирующих метафизические принципы любви, равенства, свободы, люди в своей повседневной жизни не могут быть абсолютно свободны или абсолютно равны.

Другая крайность оказывается не менее угрожающей своими опасными фигурами, вырастающими из лабиринтов редукционизма в понимании человечности. Ведь «обретение абсолютной свободы не означает механическое, то есть причинно-следственное, обретение подлинной человечности» [9, с. 36]. О тех же опасностях логического продвижения между крайностями размышляет и профессор В. А. Кутырёв, прямо указывающий на угрозу, при которой «эмпирический телесный человек исчезает, вместо него будет некий концепт из "свободной духовности"» [10, с. 127]. Конкретные пределы свободы и равенства соизмеримо меняются в ходе жизни человека и человечества. Поэтому среди людей в социуме постоянно актуализируется вопрос о том, «каково соотношение между их равенством и неравенством? Как их неравенство соотносится с человечностью? Ответить на эти вопросы можно, обратившись к понятию справедливости» [11, с. 24], соизмеряющей конкретное равенство с конкретной свободой и другими конкретными ценностями жизни.

Человек приходит в естественный мир уже заботливо вознесенным над природой, выделившимся из природы благодаря действию социальных сил общества. Человек «в своей человечности аккумулирует уже установленный способ быть человеком, он должен не изобретать этот способ, а просто располагать им, исходить из него в своем индивидуальном развитии» [12, с. 469]. Такая естественная человечность обеспечивается социальными условиями образования и воспитания человека.

Поэтому в человеческой жизни всегда существует необходимость ментального закрепления различных фигуральных образов человечности в тех или иных устойчивых идеалах. С точки зрения этих идеалов человечности все социальные отношения людей всегда будут расцениваться как несовершенные, незавершенные, неполноценные. Но при этом возникает соблазн публичного представления о том, что и с точки зрения идеалов социальности каждый человек был и всегда будет несовершенным, незавершенным, неполноценным. Однако многообразие социальных отношений в меняющихся условиях жизни ставит перед человеком необходимость выбора и поиска более адекватных форм человечности. Исторические типы и образы человечности различным образом привязаны не только к эпохальной смене времен и поколений, но и к культурным кодам и символам пространства человеческой жизни. Это означает, что, «чему бы ни научалось одно поколение от другого, истинно человеческому ни одно поколение не может научиться от предыдущего. В этом отношении каждое поколение начинает сначала, у него нет никакой другой задачи, отличной от задачи предшествующего поколения, и оно также не идет дальше, коль скоро предшествующее поколение не уклонилось от этой задачи и не обмануло само себя» [13, с. 117]. Действительно, эпохальные пласты человечности дискретно возникают и слоисто формируются друг за другом, сообразно каждой эпохе и внутри этой эпохи, но это не подрывает ту преемственность поколений, без которой человечность как универсум не может быть человечностью вообще. В целостном философском понимании можно сказать, что человечность не передается человеку только как послание природы, или голос с небес, или как дар судьбы, — она достигается в постоянных, кропотливых творческих усилиях человека, прилагаемых к самому себе во имя обретения самого же себя. Тем не менее естественная человечность, утверждаемая натурализмом, оказывается не всегда соизмеримой с божественной человечностью, утверждаемой в вере, и со светской человечностью, утверждаемой в либерально-гуманистическом мировоззрении.

 Как можно создавать такие социальные механизмы, которые уважали бы в каждом человеке его человечность? Любой социальный механизм в ходе совместного общественного существования людей одновременно угнетает одни возможности жизни и стимулирует другие возможности для каждого отдельного человека. При известных обстоятельствах высокое напряжение общественной жизни может концентрировать потенциальные возможности человека, стимулировать становление его человечности и направлять его усилия на благо общечеловеческого прогресса. Ведь тот же самый натурализм, или патриотизм, как, впрочем, и всякий другой «-изм», находящийся в основании социального механизма, исходит из принципа приоритетности одной формы существования в ущерб другой, одной формы человечности в ущерб другой.

Безусловное признание человечности за каждым человеком продолжает оставаться актуальной проблемой дальнейшего социального развития, усугубляемого тем, что и сама человечность насквозь противоречива во всех своих значениях. Человечность предполагает как тождество всех людей, так и различие, выделяющее особенность и уникальность любого отдельно взятого человека. Человечность по своему способу существования посредством человека является одинаково предопределенной и всеобщей для всех людей. Но по своим возможностям, по пропорциям своих признаков и по реальному содержанию она уникальна и оригинальна для каждого человека. Каковы же пределы понимания всеобщей человечности и, в связи с этим, «нужно ли желать, чтобы стремление к всеобщности было человечным? Но в таком случае, как мы видели, история не заменяет того, что она разрушила» [14, с. 202].

Общечеловеческое стремление к обретению всеобщности бытия открылось перед человеком лишь после того, как он переступил черту дикости и перестал быть сугубо животным существом. Но конкретное обретение всеобщности для конкретного человека так же невозможно, как обретение вечности и бесконечности. Любое такое стремление окажется скрытым за пеленой грядущего. Формирование новых образов человечности постоянно закрепляется в различных культурно-исторических ценностях. Закрепляясь в своих творческих достижениях, человечность одновременно с этим ослабляет и теряет свою естественную прочность и статусную устойчивость.

С первого взгляда, «казалось бы, по мере развития общества и роста благосостояния угроза голода, войны и других чрезвычайных состояний постоянно снижается. Однако, несмотря на заботу о безопасности и разного рода страховках, проблема ответственности не только не снимается, а, наоборот, обостряется» [15, с. 7]. Поэтому в ходе истории периодически оказывается востребованным кардинальное обновление социальных форм, институционализирующих более адекватные образы человечности, зафиксированные при помощи мемориально-технологических механизмов общения и ментально-императивных фигур социально-дискурсивных практик. Тем самым человечность оказывается постоянно направленной к более перспективным возможностям, стимулирующим дальнейшее развитие общества, исключая любые зигзаги, чреватые тупиковым направлением.

Особую роль в этом продвижении играет человеческий разум, дискурсивно актуализирующийся в своих разных значениях. Порою, оказываясь в роли первопроходца, «"теоретический разум" способен продвигаться вслед за "практическим", усматривая родство там, где оно ранее установлено в ходе освоения человеком "дикого поля"» [16, с. 54]. Но когда включаются теоретически спроектированные и рационально смонтированные социальные механизмы экономической, политической, национальной жизни, нормативно ущемляющие или ментально нивелирующие достоинство каждого отдельного человека, то для такого «дичайшего поля» даже чистый практицизм разума оказывается ущербным. Теоретически конструируемые механизмы социума не могут быть утилитарно дешевыми. Напротив, они должны уравновешиваться противовесами, адекватными существующим императивам человечности.

Каждый человек в ходе своей жизни постоянно испытывает на себе угрозу утраты своей человечности. Он не может быть механически точно таким же, как другие люди, но вместе с тем он не может быть психически таким, какими другие люди не бывают. Только в борьбе с самим собой, «только в борьбе с миром человек созидает свою человечность» [4, с. 312], что, в свою очередь, дает ему право претендовать на полноценное оправдание своего уникального бытия как бытия подлинного человека.

Повседневная жизнь человека в обществе постоянно влечет за собой поиск более новых дисциплинарно-практических форм организации, которых не было в традиционном обществе. Феномен глобализма, получая самостоятельный статус, накладывает свой отпечаток на многие сферы общественной жизни, особенно экономическую, политическую, национальную и др. В связи с тем, что появляются глобальная политика и глобальная экономика, происходит более тесное стягивание многих социальных форм организации жизни, кардинально меняются все общество и жизнь каждого человека. А какие испытания нас ожидают в связи с процессами глобализации в конфессиональной сфере? Без новых прорывов к вершинам человечности, необходимых для дальнейшего выживания, вход в будущее окажется недоступным.

Общественная жизнь не исключает сочетания человечности с бесчеловечностью. Как и социально полагаемые формы человечности, формы социального отчуждения человечности тоже многообразны, и это многообразие можно сгруппировать в двух противоположных видах — расчеловечивании и обесчеловечивании. Процессы расчеловечивания возникают в жизни человека как особый результат преднамеренного отказа от устаревших форм человечности, не соответствующих изменившимся условиям жизни и утративших позитивную роль в совместной жизни людей. Человек постоянно соизмеряет себя и свое место в обществе, пытаясь соответствовать своим ожиданиям и встречным требованиям социальной жизни. Вполне очевидно, что «индивид и общество не могут быть человечными без обращения к самим себе, без того, чтобы так или иначе задумываться о себе и брать на себя ответственность: человек без внимания к себе и без рефлексии пребывает как бы вне себя, он не присутствует в том, о чем мыслит, что делает, он уже не присутствует в самом себе» [4, с. 358]. Процессы обесчеловечивания вызваны не намеренным отказом от сложившихся форм человечности, а их катастрофической утратой, обесцениванием, снижением возможностей их актуализации в своем сбалансированном социально позитивном значении.

В заключение можно отметить, что все многообразие форм и способов понимания человечности может формироваться только с учетом философского понимания, а в ряде случаев — только на его основе. Однажды и навсегда философия востребована человеком именно потому, что она помогает ему конструировать и реконструировать себя и весь окружающий мир. «Коль скоро человек и род человеческий единожды встал на путь порчи и падения, то невозможно заранее указать ту границу, до которой он мало-помалу мог бы опуститься, приближаясь к животному, — именно потому, что человек изначально является свободным и оттого изменчивым» [17, с. 387], можно прямо сказать, что как нет самой высокой вершины, так нет и самого глубокого дна в падении человечности, поскольку человек бесконечен, в отличие от животного как конечного существа, имеющего предел, предопределенный животным существованием. В философском смысле человечность начинается не с того, что человек перестает быть средством для существования природы, а с того, что он становится ее целью. Если же человека представить как «первую непростительную ошибку природы», то только человек может и должен совершить искупление, чтобы такая ошибка природы не оказалась гибельной для самой природы. Рано или поздно бренный мир вещей ставит человека перед утратами человечных форм, перед угрозами бесчеловечных условий жизни, и поэтому человек всегда готов вновь и вновь обращаться к вечному миру идей, чтобы через свое целеполагание возродить созидаемые формы человечности в себе и вокруг себя.

Литература

1. Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества. СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2013. 760 с.
2. Дескола Ф. По ту сторону природы и культуры. М.: Новое литературное обозрение, 2012. 584 с.
3. Арон Р. Мнимый марксизм. М.: Прогресс, 1993. 384 с.
4. Лакруа Ж. Избранное: Персонализм. М.: Российская политическая энциклопедия, 2004. 608 с.
5. Мангасарян В. Н. Природа — общество — культура: основания коэволюции. (Философско-методологический анализ). СПб.: Изд-во РХГА, 2011. 252 с.
6. Лахманн Р. Дискурсы фантастического. М.: Новое литературное обозрение, 2009. 384 с.
7. Балибар Э., Валлерстайн И. Раса, нация, класс. Двусмысленные идентичности. М.: Логос, 2004. 288 с.
8. Соммэр Д. Мораль XXI века. М.: Кодекс, 2014. 478 с.
9. Ковалева С. В., Терещенко В. С. Проблема свободы в творчестве Ж.-П. Сартра // Aspectus. 2015. № 3. С. 30-36.
10. Кутырёв В. А. Последнее целование. Человек как традиция. СПб.: Алетейя, 2015. 312 с.
11. Гумницкий Г. Н., Зеленцова М. Г. Понятие человечности в общей теории морали // Философия и общество. 2008. № 3. С. 20-31.
12. Ортега-и-Гассет Х. Избранные труды. М.: Весь Мир, 1997. 704 с.
13. Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Культурная революция, 2010. 488 с.
14. Арон Р. Избранное: Введение в философию истории. СПб.: Университетская книга, 2000. 543 с.
15. Философия ответственности / под ред. Е. Н. Лисанюк, В. Ю. Перова. СПб.: Наука, 2014. 255 с.
16. Осипов И. Д., Соколов А. М., Стребков А. И. Интеллектуальные интуиции евразийской философии права // Вопросы философии. 2015. № 10. С. 51-58.
17. Шлегель фон К. В. Ф. Сочинения. СПб.: Quadrivium, 2015. Т. I: Философия истории. 816 с.

Вестник СПбГУ Философия и конфликтология. 2018. Т. 34. Вып. 1 С. 37-45.

КиберЛенинка: https://cyberleninka.ru/article/n/k-voprosu-filosofskogo-ponimaniya-chelovechnosti

Главный критерий - человек

Со слов, вынесенных в заголовок этого материала,  началось выступление Людмилы Васильевны Шапошниковой на Международном общественно-научном симпозиуме» в 2002 году. Сегодня эта фраза все чаще звучит в Рериховской среде: в статьях, постах, обсуждениях… Повторяя ее, авторы не всегда раскрывают, что именно стоит за этими словами, о каком зле идет речь?

Эта тема вызывает в памяти период «перестройки» и постперестроечное время. Если «перестройка» рождала в людях энтузиазм, духовный подъем, желание сделать жизнь справедливее, то время с начала двухтысячных ознаменовалось рынком, приватизацией, культом денег, платной медициной, платным образованием и т.д.

Главная проблема оценки того или иного периода состоит в том, что он пробуждает в людях. В человеке намешано многое – и хорошего и плохого. Вопрос в том, какие качества инициирует эпоха. Только этот критерий может дать адекватную оценку происходящему.

Это важно, т.к. сегодня многие находятся в плену иллюзий, принимая за критерии, так называемые макроэкономические показатели, которые  имеют очень косвенное отношение к человеку духовному (spiritualis homo).

Зло победило т.к. обществу была навязана проверка человека на плохое, в то время, как принцип Светлых сил – проверка на хорошее. Зло победило, т.к. приоритетом общества стали деньги – а не человек. Зло победило, т.к. было дискредитировано одно из главных чувств человека – чувство справедливости. Зло победило, т.к. увеличился  разрыв между бедными и богатыми. Ставка на низменное в человеке вновь отбросила общество назад, выход из которого потребует дополнительного времени и сил.

Главе государства – только позитивные энергии.

Сегодня престиж страны завоевывается показушными мероприятиями. Вместо укрепления международного реноме за счет заботы о своих гражданах, гигантские деньги вкладываются в чемпионат мира по футболу, превратно понятый патриотизм рождает допинг-скандалы, оказываются преференции большому капиталу, в то время как простое население все с бóльшим напряжением борется за выживание…

 В связи с этим у многих людей появляются претензии к главе государства, который, по их мнению, повинен во всех бедах и который олицетворяет победившее в стране зло. 

С чем-то соглашаясь, с чем-то нет, хочется сказать о том, что какими бы эпитетами ни хотелось наградить главу страны, в его адрес должны идти только позитивные посылы. Направляя ему свою злость, недовольство, гнев, мы только увеличиваем заряд негативных энергий вокруг него, в то время, как позитивные мысли и чувства разряжают отрицательное поле, позволяя, в конечном счете, принимать более светлые и справедливые решения.

Это не означает соглашаться с тем, в чем мы не согласны. Это означает быть более осознанными и духовно адекватными, не позволяя себе терять из виду общую картину.

Главное заблуждение в том, что справедливый гнев, по мнению людей, позволяет им быть агрессивными. Это опасное заблуждение.  Огонь гнева – это темный огонь. Он «лишь оставляет дыры в ткани Мира». А мы, идя на поводу этих эмоций, вместо решения проблемы, лишь усугубляем ситуацию.

Беря на вооружение приемы зла, мы становимся его проводниками и активными пособниками. Этим объясняется задача решать все вопросы в границах правового поля, если оно, конечно, само базируется на правовых основах.

Критика – инструмент старого мира

Сегодня критика, как способ решения проблем, стала неприемлема в принципе. Наступая на больные мозоли, мы вряд ли найдем выход из сложных ситуаций.  Критика сегодня - это акцент на недостатках собеседника (или проблеме), причем в нелицеприятной форме.

Критикуя кого либо (или что-либо), мы создаем негативное поле, в пространстве которого невозможно найти позитивное решение вопроса.

Критика, как форма достижения положительного результата -  контрпродуктивна изначально.

Здесь речь идет не о дружеской критике, т.к. она скорее будет дружеским советом, а о критике, лишенной позитивного начала, которая является больше самоутверждением, чем поиском истины.

Вы видели хотя бы одного человека, которого такая критика побудила к изменениям, принесла ему реальную пользу? Мы читаем о том, какую пользу мудрый человек может извлечь из критики. Но в жизни мудрых людей не так много и все, как правило,  происходит с точностью до наоборот.

 Сегодняшняя форма критики вместо позитивного воздействия закрывает двери перед оппонентом, заводит ситуацию в тупик. Какой в ней смысл?

Вместо критики, которая лишь увеличивает расстояние между точками зрения, надо показать новые возможности, которые открывает ваша позиция, которая дополняет позицию оппонента, и создает новые перспективы, сближая, в конечном итоге позиции людей.

Это искусство и надо ему учиться.

Если честно, то критика противна природе человека. Она лишь увеличивает напряжение между собеседниками, рождает отторжение, неприязнь,  раздражение, побуждает занимать оборонительную позицию, отвечать агрессией на агрессию…

Продвижение по духовному пути – это применение прочитанного в жизни      

Сейчас вовсю идет чтение Дневниковых записей Елены Ивановны Рерих. К сожалению, значительная часть РД не вняла ни объяснениям, ни убеждениям, ни этическим доводам.

Их аргументы сводятся к тому, что «от знания - вреда не бывает, что  от чтения Записей Елены Ивановны – мы становимся только умнее» (из переписки в ФБ) и т.д.   Есть и более основательная аргументация. Но и она не меняет сути дела.

Все говорит о том, что побудительной причиной является именно интеллект (низший манас), который требует все новых и новых знаний, не ставя себе целью, вначале ассимилировать и применить предыдущие.

Я по-прежнему не склонен называть этих людей предателями. Это, скорее, люди слабые духом, достойные всяческого сострадания, милосердия и  духовной поддержки.

Человек, духовно состоявшийся, никогда не станет требовать новых знаний (такой нонсенс смешон и абсурден уже в самой постановке вопроса), он никогда не будет нарушать заветы Учителей, если есть хоть какой-то намек на такое нарушение, он никогда не будут писать жалоб в вышестоящие инстанции, требуя выдать недостающие страницы сокровенных текстов (абсурд и гротеск!)…

Люди не готовы применять Учение в жизни. Это трудная, неблагодарная и длительная работа. Гораздо приятнее и легче прочесть что-то новое и решить, что само прочтение уже приобщает к сокровенной космической мудрости, делает «познавшими и достигшими».

Но продвижение по духовному пути – это применение прочитанного в жизни.

Нам остается только попросить Учителя проявить к этим лицам снисходительность, насколько это возможно в данной ситуации. Это несчастные люди, не отдающие себе отчета в своих поступках, какие бы умные слова они ни произносили.

В этом материале я делюсь мыслями о том, как решать проблемы внутреннего противостояния между сторонниками МЦР и госмузея Рерихов (ГМР), надо ли прикладывать усилия к переоценке их взглядов на эту ситуацию?

Что легче? Объявить человека врагом и снять с себя ответственность за принятое им решение? Или бороться за него и чувствовать себя ответственным за сделанный им выбор?

Я предпочитаю второй вариант, хотя он связан со многими трудностями. В Учении есть слова, что человек, опасаясь ответственности, впадает в бессердечие. Он находит много оправданий своему выбору, ссылаясь на карму, на то, что каждый сам должен принимать решения и т.д. (Разговор идет о ситуации в целом. Никакие конкретные лица не имеются в виду).

Думаю, что еще одним следствием желания дистанцироваться  от ответственности за принятое другим человеком решение является поиск более легкого пути, что вполне в природе человека, но далеко не всегда приводит к цели.

Это тот самый  НРАВСТВЕННЫЙ ВЫБОР, когда не взвешивают, не раздумывают, а просто помогают, если видят, что есть хоть какой-то шанс оказать влияние на принятие верного решения, независимо друг это или враг.

 Но прежде чем говорить о врагах, надо понять, кто они. Можно ли считать, что принадлежность к лагерю противников МЦР является основанием для зачисления человека в стан предателей ?  Думаю, что для людей, примкнувших к сторонникам госмузея,  более уместно употребление понятия нравственной слепоты, что не является предательством, но свидетельствует о серьезном духовном изъяне.

Я считаю, что обеим сторонам  надо переосмыслить свои подходы к решению этой проблемы.

Тема отношения к врагам довольно непростая. Многие сторонники ГМР не понимают, что свои низкие и вероломные действия нельзя оправдывать негативными поступками оппонентов.

В то же время наиболее рьяные сторонники МЦР заявляют, что все, кто не поддерживает его деятельность в каком-либо из направлений, являются врагами Света и предателями идей Учения.  Из книг Живой Этики мы знаем, что врагом и предателем считается тот, кто допускает поношение Иерархии и хулу на Учение. Это главные признаки предательства. При всем уважении к МЦР считаю, что он не должен подменять собой эти самые высокие и священные понятия. Он им должен следовать и быть в этом примером, а не брать на себя роль Господа Бога на земле. Печальный опыт церкви может быть тому ярким примером. Отсюда и высокомерие, и снобизм, и вседозволенность, и пренебрежение к мнению коллег, и многое другое, что вредит общему делу.

Привожу выдержку из письма Учителя К.Х.: «Каждый день наталкиваешься на случай, когда два ученика, принадлежащие к различным школам оккультной мысли, сидят рядом у ног одного и того же Гуру. (Письмо Учителя К.Х. №121.  «Письма Махатм А.П. Синнету»).

 Публикую эту цитату, чтобы было понятно, что люди считающие друг друга на внешнем (физическом) плане врагами, на внутреннем (духовном) плане могут служить одному Учителю и одной Идее.

Навешивать ярлыки предателей и врагов – это не наша компетенция. Это прерогатива Учителя который, единственный знает причину сделанного выбора и его истинный мотив. Сегодня процессы развиваются настолько стремительно, что время не заставит долго ждать, чтобы поставить все точки над «и». 

Могу лишь сказать о главной причине, побудившей многих людей встать на сторону госмузея. Она в том, что старая личность одержала победу над новой. Приверженность старому миру и его стереотипам, ориентация на социум и его правила взяла верх над идеями Живой Этики.

 Старый мир сделал попытку вернуть ситуацию под свой контроль, под контроль старой личности, заменив независимую общественную организацию своей, полностью ему подконтрольной.  

Но эти люди не знают, что «Карма действия не может быть исчерпана бездействием. Сложивший костер сожигания истины должен нагнуться за каждым углем». (Агни Йога. 114)  

Временная победа уходящего мира поможет преодолеть вялость,  позволит сторонникам ГМР увидеть, что из себя представляют люди, вставшие во главе госмузея, понять, что эта ситуация не более, чем судорога старого мира, суть которого – страх будущего, спрятанный под маской фальши.

 Сегодня влияние идей Живой Этики набирает все большую силу, и с ним предстоит считаться уже не только как с  культурным явлением, но и как с  явлением общественным. Оно освобождает людей от пут старого мира, предлагая новое мировоззрение, новую концепцию мира.  Но приверженцы старого не желают с этим мириться.

Их путь решения этой проблемы тоже не нов  – перевод интереса к Н.К.Рериху в область искусства и взятие под контроль (локализация) процесса общественного интереса к духовному наследию Семьи.  

Привожу некоторые цитаты по этой теме.

            «Как можно достичь сознания совершенствования? Не путем утверждения конца всего строительства Космоса, не путем отрицания взаимоотношения Высших Миров и планеты, не признанием оцепенения пространственных сил. Утвержден дух как огонь, и нет остановки в пламени космическом. Следуя закону огня, мы можем установить путь к совершенствованию. Огонь солнца и огонь духа — наши творческие силы. Теплота солнца и теплота сердца — наши жизнедатели.

Разобщение элементов усматривает разновидность форм, но не предусматривает нарастания антагонизма. Свет и тьма могут стать, соприкасаясь, сотрудниками. Порождение резких граней приведено в жизнь мышлением. И в Мирах Высших сотрудничают свет и тьма. Сила Космоса простирается беспредельно.

Нарушило человечество закон сотрудничества, и человечество искупает это нарушение. Каждый Владыка приносил планете утерянное равновесие, но дух человеческий настолько проникся чувством антагонизма, что не может достичь назначения, указанного Владыкою. Потому на страшном противоречии растет человечество; и волны зальют мышление, нарушенное явлением отрицания Света как Матери Мира». (Беспредельность.79)

 «Не делайте врагов — завет всем. Знайте врагов, берегитесь от них, пресекайте их действия, но злобы не имейте. И если враг добровольно придет под крышу вашу, согрейте его, ибо велика крыша ваша и вновь пришедший не займет ваше место. Если же трудно усилия глубокого чувства заменить, то покройте его улыбкою Света…. Не бойтесь, если вас назовут сумасшедшими, ибо вам открыт путь. Не забудьте похвалить врагов» (Озарение, 2-VIII-4) 

«Учите других на явленных делах, но вы не должны чужим ставить поступки невежества в вину. Темных много — нужно простить. У них дух еле намечен». («Листы Сада Мории. Зов. 1.026)

«Ручательство щитом станет, но будем отличать отпадение от предательства. При отпадении могут действовать причины кармические или особенности физические.

Но для предательства нет оправдывающих обстоятельств. Утверждаю, что следствия предательства самые неизбежные. Ничто не освободит предателя быть преданным. Явление предательства Учения считается самым тяжким. На Высшего Духа не может кощунствовать человек. Обозревая деятельность сердца, можно видеть какие физические потрясения вызывает предательство самого Высшего. Не только в границах личности, но неутомимо на широких пространствах действует разложение от предательства. Как чуют высшие сферы каждое возношение благое, так предательство гремит, как разрушенная башня. Приняв сравнение деодара, можно сказать, что предательство подобно дуплу с гнездом летучих мышей». (Сердце. 237)

«Найдутся люди, которые не захотят понять, чтó есть высокомерие. Поможем им понять и скажем — не умаляйте и избавьтесь от отвратительного червя умаления. Умалитель почти равен предателю. При наличии таких ехидн, не может быть и речи о собеседовании с Высшим Миром. Делать ничтожным — недостойное превращение! Думающий о ничтожном и сам окажется на ничтожном пути. С мыслью о ничтожном невозможно Великое Собеседование. Можно собеседовать в простейших выражениях, но смысл их не будет ничтожным. Кто озабочен превратить ближнего своего в ничтожество, тот мерит в свою меру ничтожную». (Аум. 214.)

«Если сам по себе закон кармы непреложен (именно око за око и зуб за зуб), то сами мы не должны брать на себя выполнение этого закона, ибо иначе мы не выйдем из заколдованного круга кармы. Мы должны именно «прощать нашим врагам...», ибо кто из нас может знать, что удар, полученный им, не есть заслуженный обратный удар кармы? И возвращая этот удар с местью в сердце, мы тем самым не исчерпываем карму, но продолжаем ее и даже усиливаем ее в тяжком направлении для нас. Кроме того, прощая врагам, мы не будем увеличивать количество зла в пространстве и сами сделаем себя непроницаемыми для многих ударов. В том же духе нужно понять и слова «любите врагов ваших» и т.д. Но противиться злу мы должны, если не хотим, чтобы нас затопила волна зла. Есть много способов противиться злу, и прежде всего силами духа, и, конечно, отпор врагу, нанесенный без злобы в сердце, оккультно во сто крат мощнее. Все эти утверждения Христа свидетельствуют, что Он был Посвященным и знал силу обратного удара. В том же смысле следует понимать и сказанное в Книге Второзаконие (книга Моисея): «Мне отмщение и аз воздам». Именно Апостол Павел приводит это изречение в своем Послании к Римлянам. Опять мы видим, что Христос пришел не нарушить закон, но исполнить». (Е.И.Рерих – А.И.Клизовскому. 26 мая 1934 г.)

«…любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного». (Матфея 5:43-44).

Кривцун Олег Александрович  

д. ф. н., профессор, академик Российской академии художеств,

специалист по теории искусства, психологии творчества,

философии культуры.

Эта статья не только о том, как происходит адаптация к еще не освоенным языкам  искусства. Статья намного шире. Она рассказывает, как в наш мир входит все новое, как перенастраивается и расширяется сознание, как меняется отношение человека к искусству и миру в целом. За исследованием, казалось бы, частного вопроса можно почувствовать, как меняется жизнь и сам человек, как происходит его взаимодействие с творческим процессом, который требует встречного внутреннего движения. Через, казалось бы, конкретную проблему мы ощущаем, как будет меняться сознание, какие подходы будут приходить на место сложившимся. Автор уловил нечто общее в самом процессе формирования нового, что ценно не только для поклонников искусства, но и для любого мыслящего человека.    

В каждом обществе функционируют социально адаптированные и неадаптированные формы художественного творчества; последние выступают как «чужое», не принимаемое коллективом. Между освоенным и неадаптированным возникает напряжение. Такого рода «зазор» между полнотой художественной жизни и теми ее формами, которые допускает социум, есть следствие сосуществующих в любом обществе разных социально-психологических и мировоззренческих ориентаций. 

Гетерогенность (разнородность, множественность) одновременно сосуществующих процессов художественного творчества — характерная черта любых культур в XX и XXI веках. Наряду с авангардным творчеством, описываемым в терминах модернизма и постмодернизма, в современной России существуют и функционируют традиционные формы, художественное наследие прошлых веков. При этом, как свидетельствуют прикладные социологические исследования, произведения минувших эпох — «высокая» классика, реалистическое искусство, адаптированные формы искусства импрессионизма, экспрессионизма, кубизма, сюрреализма, зачастую интересуют более, чем творческая продукция, создаваемая нашими современниками, а также авторами «актуального искусства».

Так или иначе общество вынуждено вступать в контакт и реагировать на то, что, по мнению его социальных институтов, выступает в качестве художественно непонятного и даже «чуждого» мира. Полагаю, что желание считаться с тем, что в данный момент общество не разделяет, есть признак зрелой цивилизации, обладающей набором способов совершенствования самой себя (выделено мной — О.К.) Новое искусство, как правило, выступает источником беспокойства, нарушающим гармонию существования, разбивающим социальный гомеостаз (установившееся равновесие между элементами социального целого).

Эквиваленты между общественным состоянием и направленностью художественного творчества пытались выявлять издавна. Может ли отрицательная энергия общественных противоречий преобразовываться в художественно-продуктивную энергию? И напротив, способны ли произведения искусства, проникнутые духом нигилизма, приводить к оздоровлению общественной атмосферы? Эти вопросы и сегодня стоят в центре нашего внимания.

Еще в 1930-х годах патриарх американской социологии Льюис Мэмфорд выдвинул такую формулу социально-художественных связей: «Когда общество здорово — художник усиливает его здоровье, когда общество больно — художник усиливает его болезнь». С одной стороны, Мэмфорд фиксирует отношение, когда тот или иной тип социальных связей и условий выступает важнейшим компонентом, определяющим продуктивность или непродуктивность художественной деятельности. Однако, с другой стороны, здесь возникает взгляд на художника только как на транслятора общественного состояния, которое он наблюдает. «За скобками» остаются креативные способности художника, возможность его как творца выходить за границы данного мира, видеть дальше и глубже современников.

С того времени когда искусство рассталось с мифопоэтическим сознанием в качестве своей непосредственной и спонтанной почвы, оно уже не выступает единственным фактором формирования картины мира, держит свои «мифопоэтические приемы» в запасниках, используя их с целью достижения тех или иных красок художественной выразительности. Последние же страстно хотят заполучить в своих целях политики, требуя от искусства таких способов разрешения социальных конфликтов, которые не выходят за пределы функционирования наличных социально-культурных структур. В качестве основного конфликтного узла, формулируемого социологией искусства, выступало, таким образом, противоречие между безграничными, по сути, возможностями искусства и их социально-прагматичным использованием.

Чему нас научило искусство последнего столетия? Обратившись к истории художественных интерпретаций человека, можно заметить, что экзистенциальные мотивы в искусстве не являются более мрачными, чем сама экзистенциальная философия. Разумеется, «действительный внутренний мир» человека — это всегда разлад с самим собой. Множество внутренних противоречий дают о себе знать каждую минуту; жизнь человека снова и снова рассыпается у него в руках, он постоянно носит в себе раскол, перелом, пустоту, зияние, пропасть, конфликт.

И все же почему «мера человеческого» постоянно модифицировалась в истории искусства? Любой крупный художник, по существу, человек внутренне свободный, волевой, самодостаточный. Он не транслирует общепринятые нормы в своем творчестве, не воспроизводит уже адаптированные обществом представления, а вырабатывает свои, интерпретирует современные ему состояния мира в их значении для человека. По этой причине каждый художник — стихийный экзистенциалист. Любое крупное произведение живописи Нового времени раскрывает нам человека как целый микрокосм, вмещает в интерпретацию его существа множество антиномий. От Рембрандта до Курбе, от Веласкеса до Пикассо, от Мане до Джакометти произведения искусства демонстрируют амбивалентность человеческого: у него инстинкты, у него сильные природные страсти, зачастую опровергающие любую рациональность. У него ревность, зависть, мстительность, тщеславие… Одновременно человеку присущи бескорыстие, милосердие, стремление к справедливости, усилие познать истину. Вместе с тем человек авантюрен. Человек азартен. Так какой же должна быть мера человеческого в искусстве?

Мое интегративное наблюдение за художественным процессом побуждает сделать вывод, что в ряде случаев творчество само без оглядки на привычные нормы не раз выступало с манифестацией новой меры человеческого в истории культуры. При этом художественные послания авторов, их смелые образные эквиваленты окружающего мира вступали в заметные трения, нестыковки, зазоры с ожиданиями социума. Как известно, инерция уже освоенного, узнаваемого чрезвычайно сильна в художественном вкусе любых эпох. Предлагая свою интерпретацию мира, обнажая раны и уязвимости человека, погружаясь в глубины его подсознания, искусство систематически «надламывало», казалось бы, абсолютный, бесспорный «масштаб» человеческого и заявляло новую антропную меру. В то же время всякий раз мы бывали свидетелями того, что общество не готово принять новый язык искусства, «легализующий» непривычную визуальность, заставляющий зрительскую оптику перестраиваться. Социум болезненно реагирует на малейший сдвиг в интерпретации адаптированных и привычных норм, как общекультурных, так и художественных, будь то новая трактовка принципа художественной целостности, смелое сопряжение гармонического и дисгармонического, динамические эксперименты с композицией, неожиданные цветовые и световые решения, «расшатывание» необычной иконографией миметических предпосылок образа.

И сегодня художественное творчество есть постоянное преодоление неопределенности хаоса и упорядочивание, структурирование бытия. Структурирование даже там, где в мире и в искусстве налицо незавершенность, открытая форма. Если современный художник не желает спрямлять и «подрессоривать» острые диссонансы современной жизни, он принужден включать все бередящие человека антиномии в свой образный строй. Для пластических искусств такая ситуация, признаем, особенно трудна: ведь художнику все время приходится решать задачу претворения тревожных, разрушительных образов мира и вместе с тем думать о том, чтобы произведение и воспринимающий его человек «не застревали» на интонации обреченности, краха, катастрофы. Человек в этой жизни проигрывает, но проигрывать надо достойно, — пожалуй, именно в таком регистре объединяются многочисленные экзистенциалистские теории. Отсюда и пожелание для художника — стремиться парадоксальным образом соединить в своем творчестве пессимизм знания и оптимизм воли.

Этическая высота созидающего новые формы — в самом по себе усилии художника осуществить творческий жест. Усилии тем более затратном, чем более релятивны свойства окружающего мира. Особого рода трудность в том, что сегодня нет единой отправной точки, которая задавала бы опознавательный критерий: искусство перед нами или же неискусство. Поэтому работа, которую призван выполнить любой зритель, пришедший на выставку современного искусства, состоит в необходимости решить непростую задачу: как следует перенастроить свое зрение, чтобы смыслы и пластические метафоры, заложенные в произведение, входили в тебя?

И здесь чрезвычайно важно нам всем понимать, что классические критерии искусства (мера, гармония, порядок) сегодня не являются некоей раз навсегда данной догмой. Они соседствуют с другими, не менее убедительными признаками художественного качества. Так, фермент художественности способно излучать яркое артистическое начало. Столь же сильным опознавательным признаком художественности выступает и аура произведения искусства, его внутренняя энергетика.

С середины XIX века прекрасное рассматривается уже не как коренное предназначение искусства, а лишь в качестве одной из его возможностей. Место нового опознавательного признака искусства стало занимать понятие выразительного.

Если ранее мерилом художественного качества выступали понятия целостности, гармонии, завершенности, то сегодня теоретики говорят о таких приемах языка искусства, как открытая форма, намеренное моделирование незавершенности, резкое столкновение контрастов, разных стилевых приемов в одном произведении, дисгармоничные созвучия колорита, отсутствие единой центральной оси картины и возникновение взамен так называемого пейзажного видения, пейзажного типа построения пространства и тому подобное.

Иными словами, наша художественная память уже столь насыщена разными стилевыми приемами письма, что это формирует более гибкий художественный вкус, умение прилагать к произведению присущую ему меру. Совмещение в нашем сознании самых разнородных «оптик» приводит к парадоксальному заключению: современный человек нуждается не только в структуре, в точках опоры, но и в бесструктурном, ауратическом, в том, что ускользает, колышется, на глазах меняет свой облик.

Из всего сказанного следует признать, что у искусства есть одна аксиома: все утвердившееся, освоенное не может быть местом искусства. Каждый художник, если он не хочет стать эпигоном или ремесленником, начинает с чистого листа. Сквозь приемы языка современных отечественных художников проступает профиль искаженного жизнью человека, но человека, пытающегося говорить, пытающегося с напряжением произвести человеческий жест в нечеловеческом мире. Наиболее значимые творения искусства последних десятилетий свидетельствуют о том, что художественное качество не коренится в удовольствии от гладких произведений, побуждающих к расслабленности и отдыху, а рождается из чувства дискомфорта, беспокойства, «поэтической хромоты», художественного поиска на совершенно неожиданных основаниях.

Еще и еще раз, обращаясь к современным формам, мы задаем себе вопрос: где искусство, а где профанация? Я исхожу из того, что любое творчество — это не обычная, а экстраординарная способность человека. То есть даже для малого эстетического жеста требуется определенное усилие. Это усилие может быть спонтанным, но не неряшливым. Марина Цветаева по этому поводу не раз говорила: если вы не понимаете моего творчества, я хотела бы, чтобы вы ценили вложенный в него мой труд!

А посему важно бережное отношение к новым творческим опытам, пусть даже поначалу непонятным, вводящим нас в растерянность. Ведь, строго говоря, любое художественное высказывание не может быть истинным или ложным, ибо вне его самого не существует критерия, которым можно было бы измерить данное произведение.

Напряжения и конфликты между новыми языками искусства, зондирующими скрытые спектры человеческого, и той мерой человеческого, которая понятна обществу, очевидно, будет всегда. Очень уж сильна инерция получения удовольствия от узнаваемого, того, что открывается без усилий. Об этом зачастую свидетельствуют даже приоритеты художественной и интеллектуальной элиты. В таких случаях зрительский опыт входит в противоречие с непременным условием обновления художественного языка как способа его адекватного существования в культуре. Постижение незнакомого требует от зрителя известной мобилизации, встречного внутреннего движения, но к этому, увы, готовы не все.

Не претендуя на целостный охват, очерчу ряд тенденций языка современной живописи, интенсивно работающей над поиском новой выразительности:

Это тенденция, которую я обозначил бы как «мягкое распредмечивание» картины, когда узнаваемые образы модифицируются в выразительные силуэты. А силуэты также претерпевают сложную транскрипцию, превращаясь в цветовые пятна, контуры, блики. Возникает как бы промежуточное состояние между художественной миметичностью и экспрессивной абстракцией. Одновременно сильны и обратные приемы: пространство холста столь искусно насыщается переплетением цветовых и пластических знаков, что при внимательном всматривании в, казалось бы, абстрактной картине начинает проявляться изобразительная структура. В обоих случаях перед нами произведения, требующие от зрителя «насмотренности» глаза, богатой ассоциативности, воображения, сотворческого участия в игре и замысловатых переходах формы и «метаформы».

В сегодняшней художественной практике акцентированно заявляет о себе и такой творческий ход, как явление «открытой формы». Наша художественная память ныне столь уплотнена, что в моделировании намеренной незавершенности композиции, в усилении значения отдельной детали или фрагмента картины автор видит способ усиления креативности содержания.

Ощутимая тенденция современной живописи (как и кино, театра, музыки) — это культивирование способов дословного художественного письма, непрорефлектированное воссоздание реальности. Ближе всего к этому сфера мистериального, а также особые способы «бриколажного письма» в живописи, в поэзии. Область дословного — это своеобразный «гул бытия», живущий вне известных языковых конструкций.

Авторитетной остается практика, культивирующая посредством языка искусства парадоксы и алогизмы нашего мышления и культуры. Ее усилия связаны с намерением продемонстрировать огромное количество неопределимых связей, случайных сопряжений, влияющих как на жизнь индивидуальности, так и судьбы социума. Здесь возвышается культ интуиции как прозрения, не опирающегося на доказательство.

И наконец, я отметил бы декоративность живописного письма. В расцвете декоративного начала проявлено желание художника созидать жизнь, а не просто воспроизводить ее. Решительный акцент на фактуре, технике мазка, на самом «веществе живописи» объясняется стремлением насладиться чувственными энергиями искусства, раскрыть витальную силу бытия.

Как и в прежние эпохи, современные языки искусства оказывают влияние на гуманистические основы общества, на его этический климат, но это воздействие весьма опосредованно, неочевидно. Полагаю, что через изобразительное искусство формируются особые градации чувствительности, эмоциональной включенности, способности к «внутреннему диалогу», собеседованию и сопереживанию. Хочется полагать, что эта тонкость опосредованно переносится затем и на поведение человека, на выстраивание отношений с другими людьми.

Если нечто сегодня мы называем искусством, то, как правило, делаем это на разных основаниях. Каждая встреча с незнакомым произведением побуждает нас вновь и вновь настраивать и перенастраивать наше зрение. Если человек к этому способен и стремится, значит, его натура со временем становится более пластична, такой человек умеет быть не категоричным, не агрессивным, способным к диалогу, к толерантности, к принятию иных точек зрения.

ДИ №3\2014

Будем говорить откровенно – мы не знаем, как будут складываться события в ближайшие дни, месяцы, годы… Апокалипсических предсказаний и пророчеств было немало, чем они закончились известно всем. Но также мы знаем, что смена Эпох обычно сопровождается природными катастрофами.

В Библии говорится, что приход Сына человеческого будет виден как молния, от края и до края неба. Т.е. явление будет иметь планетарные размеры.

В Живой Этике можно прочесть, о столкновениях в Тонком Мире, которые выражаются катастрофами на Земле, о том, что причина катаклизмов в несоответствии пространственного огня с пламенем отложений планеты, что новые энергии или приложатся разумно, или вызовут огненные болезни и космические бедствия.

В письмах Елены Ивановны Рерих говорится, что каждая смена Рас сопровождается космическими катаклизмами, расчищая пространство для будущего человечества.

В Гранях Агни Йоги читаем о мятущихся толпах и смятениях множеств, о том, что Космическое равновесие может нарушаться лишь до известного предела, за которым следует непредсказуемое, что восстание стихий будет ужасным, что надо быть готовым к грядущим мировым событиям, храня полное равновесие и связь с Иерархией.

Но также говорится, о том, что не исключен и плавный вариант развития событий, что в случае принятия грядущего, т.е. адекватного поведения и внутреннего преображения, не понадобятся катастрофы и стихийные бедствия.

Как вы считаете, по какому сценарию будут развиваться события – по «мягкому» или «жесткому»? Избежит ли планета предсказанных катастроф или их все-таки не миновать?

 ИЗ КНИГ ЖИВОЙ ЭТИКИ

Великую решающую Битву нельзя понимать, как только войну. Явление Битвы той гораздо глубже. Она протечет по всему Тонкому и земному мирам. Она выразится не только в сражениях, но и в небывалых столкновениях народных. Границы между сражающимися будут так же извилисты, как между добром и злом. Многие решительные битвы окажутся непостижимыми для глаза земного. Устрашающие столкновения Тонкого Мира на земном пути выразятся катастрофами. Также мужество земное отразится на Мирах Тонком и Огненном. Великая Битва будет первым звеном соединения миров. (Сердце. 180)

 Человечество должно развить чуткость, если хочет миновать катастрофу. Как же не понимают, что помощь может дойти только, если примут руку Водящую. Нужно указать на неминуемость катастрофы, если не примут Руку Водящую.( Беспредельность. 488)

Созидание Космоса напряжено, потому напряжение народов так стремительно. Каждая страна является струною в космическом творчестве. Как подземный огонь связывает всегда центры, так события связывают все страны. Все народы являют теперь напряжение под натиском Космического Магнита. Перед катастрофой народы чуют мощь смещения.( Беспредельность. 577)

Когда Мы сказали, что Агни-Йог чует все напряжения, то, именно, этим Мы указывали на катастрофы. (Беспредельность. 724)

 Можно представить, какие потоки безумной воли затопляют каждое движение блага! Зачем мыслить о далеких иерофантах зла, когда люди, якобы борющиеся против зла, сами увеличивают зло до максимума. Таково положение Земли. Неблагодарные сыны Земли спешат приблизить катастрофу, и каждое предупреждение принимается как оскорбление. Так мир начертал истину о Голгофе. (Надземное 94)

Можно записать пророчество, что если люди минуют катастрофу, то они обратятся к утончению жизни. Тогда наступит время сближения двух миров. Уже теперь уплотнение тонких существ не является чем-то феноменальным. Уже плотные люди выделяют тонкое тело. С обеих сторон протягиваются части моста. Молния может скрепить эти части. На великом дозоре Мы ждем, когда мост соединится, тогда и работа Наша изменится, и Мы пойдем к дальним мирам. (Надземное 366)

Катаклизмы происходят от несоответствия огня с пламенем отложений планеты. Те планетные газы, которые порождены ядом разложения, приводят в действие неукротимую энергию Камадуро, иначе говоря, плоть тела не сочетается с огнем. Светящаяся материя ищет примирить несошедшиеся начала, но то, что называется тьмою, парализует начало светлой материи, — тогда происходит катаклизм.( Агни Йога. 307)

Между тем огненные энергии стучатся в темницах своих. Приходит срок, когда они или приложатся разумно, или же должны будут излиться в огненные болезни или в космические катаклизмы. Три исхода лежат перед человечеством. Ему предоставлено избрать любой по состоянию своего сознания. Свобода избрания всегда предоставлена. Никто не может утверждать, что перед мировым бедствием войны не было дано множество предупреждений. Даже не очень дальнозоркие люди замечали их, но безумие ослепляло большинство. Такое явление было на глазах живущих поколений, но осмотрительность не увеличилась. Десять миллионов жертв утеснили слои Тонкого Мира. Люди молились об убийстве и не думали, чем придется расплачиваться за нарушение закона Бытия! Вместо вразумления люди готовы к новым убийствам, они не думают, что огненные энергии зальют планету, как естественное следствие закона природы. Так в «Книге Огненной» нужно написать для тех немногих, кто хочет думать о будущем. (МО I. 228)

Мыслитель заботился, чтобы ученики умели рассказывать народу о бывших катаклизмах. (Надземное. 405)

ПИСЬМА Е.И.РЕРИХ

Но время, переживаемое нами, сейчас другое. Именно время перехода от одной эволюции, в которой развивался интеллект, к эволюции духовности, когда дух начнет преобладать над интеллектом, и этот переход всегда совершается на смене Рас. Так, Шестая Раса начинает вступать в свои права. И как Вы знаете, каждая смена Расы сопровождается космическими катаклизмами, и это очищение необходимо, чтобы молодая раса могла развиваться. Космические катаклизмы происходят в силу изменения наклона земной оси. (Е.И.Рерих – А.И.Клизовскому. 23 июня 1934 г.)

Переустройство Мира не может совершиться без столкновений и потрясений, и все усилия Великого Белого Братства направлены на то, чтобы удержать волну безумия до срока, когда лучшие сочетания Светил явят свои воздействия и тем помогут Им спасти многое. Оккультно чрезвычайно вредно и даже опасно бросать в Пространство точные формулы и сроки. Именно точные сроки так охраняются Силами Света. Вот почему говорится о «Неисповедимых Путях Господних» и «бодрствуйте, ибо не знаете ни дня, ни часа» и также почему все чудеса всегда неожиданны. (Е.И.Рерих – А.М.Асееву. 20 декабря 1934 г.)

Пусть осознают, что есть Армагеддон, свирепствующий на всех сферах, и как рушения на Тонких Сферах отзовутся страшными потрясениями и бедствиями на земном плане. Время небывалое, время страшное, и великие события назревают, судьба многих стран взвешивается на Космических Весах; и карта будущего Мира известна Великому Владыке (Е.И.Рерих – американским сотрудникам. 27 июня 1934 г.)

ГРАНИ АГНИ ЙОГИ

Обратными ударами называем реакцию стихий на действия человеческие. Не кара небес, но Закон действия и противодействия. Стихийные облики набухают под воздействием мыслей, и эта энергия пространственно становится очень активной. В случае крайнего нарушения равновесия стихий обратный удар может разразиться катастрофой или катаклизмом. Ураганы, наводнения, засухи и прочие бедствия являются обратными ударами стихий на действия человеческие. (ГАЙ.1954.531)

Чашу яда земного Испивали Великие Духи, приходившие в мир. Чашу яда испивает и ученик. Помимо всех обычных жизненных тягостей, огорчений и страданий пространственный яд является особенно сильным, и его избежать невозможно. Слишком уж много выдыхается злобы дыханьем людей. А пространство впитывает в себя все до времени, пока не переполнится и пока страшный обратный удар, вызванный разновесием стихий, не обрушится на них с невиданной силой. Считают человека подобием Божьим, но не верят, что он наделен энергиями, способными в случае злоупотребления ими вызывать катаклизмы, катастрофы и стихийные бедствия. Пока не верят, но скоро поверят, поверить должны, ибо восстание стихий будет ужасным. ( ГАЙ.1970.749. (М. А. Й.)

Неизбежность катаклизмов вызывается упорством и нежеланием обратиться к добру и Свету. (ГАЙ.1971.117. (М. А. Й.)

Отрицать как будто бы безнаказанно Основы можно в обычных условиях, но, когда поколеблется твердь и непонятные мощные огненные знаки выступят явно, отрицание, невежество и тьма уже не помогут. Тогда взоры смятенных и растерянных землян начнут искать тех, кто поможет им разъяснить уявление и явное, неотрицаемое свидетельство того, что ими всегда отрицалось. И надо пойти, и надо помочь, и надо развеять туман отрицаний и пояснить существование несомненного. «Просветлений будет без конца». Но многое перегорит. Много неожиданностей несет с собою идущее время. Готовы ли встретить его даже те, кто знает об этом? (ГАЙ.1971.157)

Возрастание интенсивности (Космического Огня) волн пойдет стремительно. Кто устоит? Все слабое перегорит. Тысячекратно Лучей Владыки возрастет сила и покроет всю Землю от края до края. И Лик Его в этих Лучах будет явлен многим (для многих). Матерь Мира зальет Лучами Своими планету, сливая их с Лучами Владыки Майтрейи. Готовьтесь оставить земные дела. Духовный доспех воинов Света преобразится и засияет мощью Лучей и Огней, от Матери Мира и Владыки Майтрейи исшедших.  Усторится их мощь. По сердцу приемлемость Света-Огня. В готовности будьте. Урочен момент и молниеносен своей быстротой. Предупреждаем, дабы равновесия не потеряли. Смятения будут. Света столбам или башням будут подобны Мои и прибежищем множеств. Кто сможет помочь мятущимся толпам и объяснить космичность момента? Ринутся к тем за спасеньем, кто, Света утесам подобно, среди бурунов (и прибоя) космических волн будет стоять, возвышаясь над общим смятением множеств. Утесы Мои, башни духа, Света столбы примут мощь устремленных Лучей, становясь как бы распределителями пространственного напряжения огненных волн и принимая их первый прибой или напор. Трудное время, грозное время, великое время, чудное время, сияющее время для зрячих и ждущих Прихода. И счастье и радость для близких Моих. Им Указую пребыть в напряжении полной готовности. Момент всепланетный, значимости необычайной. Возможно обращение ко множествам, чтобы успокоить смятение и объяснить. Кто же другой сможет выполнить это? Условие первое: равновесие полное и спокойствие духа. Мы тоже в Твердыне готовы, и равновесие Наше непоколебимо. Готовность на всех планах. Великое Ожидание в готовности напряжения духа. Время суда и решений. Но судья — каждый сам над собой, и сам же решающий и приговор выносящий. Примет Меня или отвергнет — тем и решит жребий свой. Тьма не имеет во Мне ничего, и потому тьме подойти будет не с чем. Но имеющий подойдет. Им, хотя бы искры имеющим, помогите ко Мне подойти. Заступник ваш, Друг и Отец Преобразится и Станет Владыкой Майтрейей, но столь же Останется близким для вас и доступным, как Был (как прежде), ибо Знает любовь и преданность вашу и вашу готовность помочь. Указую сплотиться вокруг Знамени Владыки Майтрейи. (ГАЙ.1962. 93)

Ошибкою будет считать, что сужденное Царство Света внезапно сойдет на Землю. И много придется еще пережить, прежде чем оно утвердится. Современное состояние человека настолько еще далеко от этого, что без потрясений в предназначенное будущее не войти. И, какими страданиями придется оплатить вход, зависит от самого человечества. Но настоящее состояние далее продолжаться не может, так как ведет к непредсказуемому. Где скорее примут грядущее, там не понадобятся катаклизмы. Где полностью примут, там спокойно и мирно войдет Новый Мир. Но оплоты тьмы и противоборства Свету вынуждены будут покинуть планету. Грозное время планетных смещений и полного переустройства всей жизни. (ГАЙ.1970.223)

Светлые кони эволюции стремятся вперед, но старый мир делает ставку на черных скакунов, мчащихся в бездну. Когда пространственный приказ созвучит с эволюцией, он будет исполнен. Потому надо мыслить не лично, но пространственно, потому преодоление личного начала в себе приводит к победе даже не только над собою, но и над стихиями. Слияние объединенных сознаний с Волею Высшей ручательством служит победы Сил светлых над тьмою. (ГАЙ. 1960. дек.8)

P.S. Прочитав все это, теперь ответьте СЕБЕ на вопрос: увеличиваются ли шансы планеты и человечества в целом на плавный Переход от продолжающегося противостояния?  На чью мельницу мы льем воду, поддерживая конфронтацию? Не слишком ли велика плата за продолжающуюся войну?

Например, я хочу продвинуть идею "Новый Мир без мата и нецензурной лексики".

Я помещаю наиболее значимые, на мой взгляд, ссылки http://zdravo-bravo.ru/net-vrednim-privichkam/o-vrede-skvernosloviya привожу собственные доводы, наблюдения, диалоги с разными людьми на эту тему..Цитирую высказывания о сквернословии из книг Живой Этики. Формулирую свои доводы, как собственные, так и взятые из других источников. Например:  мат - это энергетическая зараза. и энергетическая грязь. Люди с более тонким обонянием, чувствуют зловоние, которое исходит от, использующих нецензурную лексику. Ругаясь матом каждый становится проводником низких разрушительных энергий. Привожу слова ученых, о том, что "Грубыми, злыми словами можно не только расшатать здоровье, вызвать болезнь, но и убить человека".  И т.д.  Все вышесказанное говорит о том, что мата не должно быть в нашей жизни. И настоящей и будущей. http://www.realisti.ru/main/mat?id=192  

Предложения по искоренению мата: https://newizv.ru/news/society/23-03-2018/desyat-mer-kotorye-navsegda-iskorenyat-mat-iz-leksikona-rossiyan

Эти материалы я размещаю, как здесь, так и на самых разных площадках, где эта тема отвечает формату ресурса.